– Ты серьезно? Так или иначе, мне наплевать. Рэмси, кинь мне ключи.
Уинфилд открыл дверь в коридор, ведущий к камерам. Грир шел в паре шагов позади, наставив ружье им в спину. Когда дверь в камеру открылась, лежавший на койке Майкл приподнялся на локтях.
– Внезапно, – сказал он.
Грир приказал Уинфилду и второму охраннику зайти в камеру и посмотрел на Майкла.
– Пошли?
– Рад был повидаться, Шестьдесят Второй, – сказал им вслед Уинфилд. – Ты нисколько не изменился, чувак.
Грир закрыл дверь, повернул ключ в замке и убрал его в карман.
– Потише там, – рявкнул он в щель в двери. – Я не хочу, чтобы мне пришлось возвращаться.
Он повернулся к Майклу.
– Что у тебя с головой? Похоже, болеть должно.
– Не хочу показаться неблагодарным, но твое появление здесь – плохая новость.
– Мы переходим к плану Б.
– Я и не знал, что у нас такой есть.
Грир протянул ему пистолет Уинфилда.
– Объясню по дороге.
Питер, Апгар и Чейз глядели на пассажирский манифест, составленный Майклом, когда в коридоре послышались крики.
– Бросай на пол! Бросай на пол!
Удар. Выстрел.
Питер сунул руку в ящик стола за пистолетом.
– Гуннар, у тебя что есть?
– Ничего.
– Форд?
Мужчина покачал головой.
– Спрячься за моим столом.
Ручка двери дернулась. Питер и Апгар стали по обе стороны от двери у стены. Дверь задрожала, кто-то ударил в нее ногой.
Когда первый из нападающих вошел, Апгар обхватил его со спины. Ружье отлетело в сторону. Апгар прижал его коленями к полу, схватив рукой за горло и замахнувшись другой, готовый ударить. И замер.
– Грир?
– Привет, генерал.
– Майкл, – сказал Питер, опуская пистолет. – Какого хрена?
В комнату вбежали трое солдат с винтовками наперевес.
– Не стрелять! – заорал Питер.
Солдаты подчинились с явной неохотой.
– Что за выстрел был снаружи, Майкл?
Майкл небрежно махнул рукой:
– Он промахнулся. Мы в порядке.
Питера трясло от гнева.
– Вы трое, выйдите, – приказал он солдатам.
Солдаты вышли. Апгар слез с Грира. Тем временем Чейз вылез из-под стола.
Майкл махнул рукой в его сторону:
– Он в порядке?
– В каком смысле?
– В смысле он знает?
– Ага, – жестко сказал Чейз. – Я знаю.
Питер всё еще злился.
– Вы двое, думаете, что делаете?
– Мы решили, что, учитывая обстоятельства, прямой подход – самый верный, – ответил Грир. – У нас снаружи машина. Нам нужно, Питер, чтобы ты поехал с нами, и ехать нужно прямо сейчас.
Терпение Питера почти иссякло.
– Я никуда не поеду. Если не скажете что-нибудь вразумительное, сам брошу вас в тюрьму и ключ выброшу.
– Боюсь, что ситуация изменилась.
– Значит, Зараженные всё-таки не возвращаются? Всё это какая-то шутка?
– Боюсь, наоборот, – сказал Грир. – Они уже здесь.
53
Эми знала, что будет скучать по этому месту.
Они решили не доделывать дела, намеченные на этот день. Похоже, в том, чтобы их делать, теперь смысла нет. Иногда надо позволить саду самому о себе заботиться, говорил ей Картер.
Она чувствовала себя больной, почти как в лихорадке. Сможет ли она это контролировать? Сможет ли убить его? И что насчет воды?
Тебе придется сделать это так, как сделал Зиро, говорил ей Картер. Другого способа снова стать такой, как ты была, нет.
Девочки в доме смотрели кино. Из тех, что Эми сама смотрела, когда была маленькой девочкой. «Волшебник страны Оз». Фильм испугал ее – торнадо, маковое поле, злая ведьма с противной зеленой кожей и отрядом летучих обезьян в шляпах, – но и понравился. Эми смотрела его в мотеле, где жила с матерью. Мать надевала короткую юбку и обтягивающий топ и шла на шоссе, но перед этим усаживала Эми перед телевизором и оставляла что-нибудь поесть, какую-нибудь гадость из пакета. Сиди смирно. Мама скоро вернется. Никому не открывай. Эми видела в глазах матери чувство вины – она понимала, что оставлять ребенка одного плохо, что ее мать не хочет этого делать, – и сердце Эми всегда отправлялось вместе с ней, поскольку она любила ее, потому что ее мать всегда была печальна и полна раскаяния, будто ее жизнь была одной чередой разочарований, в которой она ничего не могла изменить. Иногда мать не вставала с постели почти весь день, но потом наступала ночь, и снова – юбка и топ и телевизор в комнате, и снова Эми одна.
Та ночь, когда она смотрела «Волшебника страны Оз», была их последней ночью в мотеле, или Эми так запомнилось. Она некоторое время смотрела мультфильмы, а когда они кончились, телеигру, а потом начала переключать каналы, пока не наткнулась на фильм. Цвета странные, слишком яркие. Это было первое, что она заметила. Лежа на кровати, которая пахла ее матерью – смесью пота, духов и чего-то еще, глубоко личного, – Эми поставила телевизор на таймер. Она попала на тот момент, когда Дороти спасла свою собаку от злой мисс Галч и убегала от урагана. Торнадо унес ее, и она оказалась в земле Манчкинов, которые пели о том, какая счастливая у них жизнь. Но, конечно же, была проблема с ногами – ногами Злой Ведьмы Востока, которые торчали из-под унесенного торнадо домика Дороти.
И она смотрела, вся внимание. Она хорошо понимала желание Дороти вернуться домой. Это было сутью сюжета, и было очень понятно Эми. Она очень долго не была дома, она его едва помнила, лишь смутные воспоминания об отдельных комнатах. Когда фильм приблизился к концу, Дороти щелкнула пятками и проснулась среди родных, Эми решила попытаться сделать то же самое. У нее не было рубиновых тапочек, но у матери были высокие сапоги, очень высокие, с острыми каблуками. Когда она их надела, они были ей почти до паха на ее тонких детских ногах; каблуки слишком высокие, ходить очень трудно. Она осторожно сделала несколько шагов по комнате, чтобы привыкнуть, а когда почувствовала, что привыкла, закрыла глаза и щелкнула пятками три раза. Нет места лучше дома, нет места лучше дома, нет места лучше дома…
Она была настолько убеждена в волшебной силе этого движения, что была в шоке, когда открыла глаза и увидела, что ничего не изменилось. Она всё так же была в мотеле с грязным ковром и потертой мебелью, прикрепленной к полу. Сбросив сапоги, она швырнула их через всю комнату, упала на кровать и начала плакать. Наверное, уснула, поскольку следующее, что она увидела, – испуганное лицо матери над ней. Мать грубо трясла ее за плечо; ее топ был разорван и в пятнах. Давай, милая, просыпайся, малыш. Нам надо ехать, прямо сейчас.
