Она проснулась. Вокруг все было залито неярким оранжевым светом, день почти миновал. Алиша неподвижно лежала, собираясь с мыслями. К этим кошмарам она уже привыкла, менялись детали, но не само ощущение – тщетность и страх. Однако на этот раз все было несколько иначе. Будто одно из ощущений сна стало реальностью. У нее была мокрая рубашка. Опустив взгляд, Алиша увидела расползающиеся пятна. У нее в груди появилось молоко.
* * *
Решение остаться не было сознательным, у нее просто не хватало силы воли двигаться. Силы возвращались. Понемногу, шаг за шагом, а потом вдруг вернулись, будто долгожданный гость, сразу. Она соорудила шалаш из валежника и лозы, накинув поверх брезент. Лес кишел живностью – белки, кролики, перепелки, голуби, олени. Некоторые были слишком проворны, чтобы она смогла поймать их, но не все. Она ставила ловушки и собирала добычу или охотилась с арбалетом. Один выстрел наповал, а потом обед, сырьем, горячий. Вечером каждого дня, когда заходило солнце, она мылась в ручье. В чистой и очень холодной воде. Во время одного из таких выходов она увидела медведей. Шорох в десятке метров выше по течению, что-то большое и тяжелое в кустах, а потом они появились на краю ручья, мать и пара медвежат. Алиша никогда не видела их во плоти, только в книгах. Они вместе зашли в ручей и принялись рыться мордами в иле. Что-то в их анатомии было неправильным, будто незаконченным, будто их мышцы были недостаточно прочно прикреплены к шкуре под их густой свалявшейся шерстью. Их окружали тучи насекомых, сверкая в последних отсветах солнечных лучей. Похоже, медведи ее не заметили, или если и заметили, то не придали никакого значения ее существованию.
Кончалось лето. Еще вчера деревья были покрыты густой зеленой листвой, дающей тень, а на следующий день – буйство красок. Утром листва под ногами хрустела после заморозка. Потом настала зима, ее холод опустился на землю, давая ощущение чистоты. Землю засыпало снегом. Черные силуэты деревьев, маленькие отпечатки птичьих лап на снегу, белесое небо, лишенное цвета. Все очистилось, оставив лишь самую суть. Какой нынче месяц? Какой день? Время шло, и возникли проблемы с едой. Она едва шевелилась, иногда часами, иногда целыми днями сберегая силы. Уже почти год она ни с единой живой душой словом не обмолвилась. И постепенно осознала, что мыслит уже не словами, а так, будто превратилась в лесного зверя. Интересно, не так ли с ума сходят? Она начала разговаривать с Солдатом, будто с человеком. Солдат, говорила она, что же у нас будет на ужин? Солдат, не думаешь, что пора дров для костра собрать? Солдат, как думаешь, снег пойдет?
Как-то ночью она проснулась и поняла, что уже некоторое время слышит гром. Порывами дул влажный весенний ветер, завывая в верхушках деревьев. Алиша прислушивалась к звукам приближающейся грозы с какой-то отстраненностью. И гроза внезапно очутилась прямо над ней. В небе сверкали ветвистые молнии, вспышками высвечивая картины в ее глазах, а за ними следовали оглушительные раскаты грома. Полил дождь, и она впустила Солдата в шалаш. Крупные капли барабанили по брезенту, будто пули. Конь дрожал от ужаса. Алише надо было как-то его успокоить. Если он дернется от страха хоть раз, то разнесет шалаш в куски. Ты мой хороший мальчик, тихо сказала она, гладя его по крупу. Свободной рукой закинула на его шею веревку. Мой хороший, хороший мальчик. Что ты сказал? В дождливую ночь с девчонкой в компании? Его тело напряглось от страха, превратившись в стену тугих мышц, но когда она мягко надавила ему на спину, чтобы уложить его, он подчинился. За стенами шалаша сверкали молнии и грохотал гром. Солдат опустился на колени с шумным вздохом, а потом лег на бок рядом с ее спальным мешком. Так они и спали вдвоем, пока всю ночь лил дождь, смывая с земли остатки зимы.
Она оставалась в этом месте два года. Уйти было нелегко, лес стал ее утешением. Она жила в его ритме, сделав его своим. Но когда наступило третье лето, у Алиши появилось новое ощущение. Пришло время идти дальше. Закончить то, что она начала.
Остаток лета она провела в приготовлениях. Надо было запастись оружием. Пройдясь пешком по городам вдоль реки, она вернулась назад спустя три дня с тяжелым и звенящим при ходьбе мешком. Основы процесса она знала, поскольку не раз видела, как это делается. Остальное придет методом проб и ошибок. Валун с плоским верхом у ручья послужит наковальней. Она развела огонь у самой воды и прожгла костер до углей. Главное – поддерживать нужную температуру. Решив, что температура подходящая, она достала из мешка первый предмет – полосу стали О1 шириной в пять сантиметров, длиной около метра и толщиной около сантиметра. Потом достала из мешка молот, щипцы и толстые кожаные перчатки. Положила конец полосы в угли и смотрела, как сталь меняет цвет, нагреваясь. А потом принялась за работу.
Ей пришлось еще трижды ходить вдоль реки в поисках нужного. Результаты были так себе, но в конце концов они ее устроили. Рукоять она обмотала жесткой лозой поверх гладкого металла для крепкого хвата. От веса оружия в руке она ощутила удовольствие. Полированное острие сверкало на солнце. Но настоящим испытанием будет что-нибудь разрубить. Последний раз, когда она ходила вдоль реки, то наткнулась на поле с тыквами размером с человеческую голову. Тыквы росли плотными зарослями, переплетаясь стеблями, покрытыми листьями размером в ладонь. Она выбрала одну из тыкв и принесла назад в мешке. Положила на ствол упавшего дерева, прицелилась и с размаху ударила мечом сверху. Половины тыквы медленно разошлись в стороны, будто в изумлении, и упали на землю.
Больше ее здесь ничто не держало. В ночь перед уходом Алиша пришла на могилу дочери. Ей не хотелось делать этого до самой последней секунды, она должна была уйти свободной. За два года могила совершенно заросла. Казалось, это не стоит усилий, но оставить ее просто так тоже было бы неправильно. Из оставшихся у нее полос железа Алиша сделала крест и вбила его в землю молотом. Опустилась на колени на землю. От тела уже, должно быть, ничего не осталось. Может, лишь несколько костей или того, что было костями. Ее дочь превратилась в землю, деревья, камни, небеса и лесных зверей. Ушла в место, о котором никто ничего не знает. Ее голос, так и не зазвучавший, был в голосах птиц, ее рыжие волосы влились в пламенеющую листву осени. Алиша думала обо всём этом, касаясь одной рукой мягкой земли. Но в душе ее более не было молитвы. Сердце, однажды разбившееся, так и осталось разбитым.
– Прости, – сказала она.
Наступило утро, совершенно обычное, безветренное, серое, наполненное туманом. Меч в ножнах из оленьей шкуры был закреплен у нее за спиной под углом, на ее груди были накрест натянуты перевязи с кинжалами. Темные очки, большие, с кожаными щитками у висков, скрывали ее глаза. Закрепив седельную сумку, она закинула ногу на спину Солдата. Уже не один день он беспокойно ходил вокруг нее, чувствуя неизбежность их ухода. Мы делаем именно то, что я думаю? Я бы здесь предпочел остаться, сама знаешь. Алиша планировала ехать верхом вдоль реки на восток, в горы. Если повезет, то она доберется до Нью-Йорка раньше листопада.
Она закрыла глаза, освобождая сознание от мыслей. Лишь когда она очистит его, зазвучит голос. И он зазвучал, придя оттуда же, откуда приходили сны, будто ветер из пещеры, шепчущий на ухо.
