Здесь что-то произошло. Очевидно, Джордж был болен, но тут что-то серьезнее. Ограбление? Но к сейфу не прикоснулись. А еще эта странная дыра от пули в зеркале. Может, случайный выстрел, хотя почему-то Калебу казалось, что это было сделано намеренно. Будто Джордж выстрелил в собственное отражение, лежа в постели.
Выйдя в переулок, Калеб залил топливом все свои емкости из бака и погрузил на телегу. Не слишком здорово уходить, не расплатившись, так что он просто оставил банкноты под кассой, с запиской. «Никого не было, дверь открыта была. Взял пятнадцать галлонов керосина. Если денег мало окажется, заеду через неделю и доплачу. С уважением, Калеб Джексон».
Поехав из города, он остановился у управы, чтобы сообщить об увиденном. По крайней мере, кто-нибудь должен починить дверь лавки и закрыть ее, пока не выяснят, что случилось с Джорджем. Но там тоже никого не было.
Он вернулся домой уже на закате. Выгрузил бутыли с керосином, отвел лошадей в загон и вошел в дом. Пим сидела рядом с Кейт у остывшего очага и что-то писала в дневник.
Взял то, что нужно было?
Он кивнул. Странно, но Кейт тоже молчала. Едва оторвала взгляд от вязанья.
Как там в городе?
Калеб задумался.
Очень тихо, ответил он.
На ужин они съели кукурузных лепешек, сыграли пару раздач в «рыбу» и отправились спать. Пим вырубилась мгновенно, а вот Калебу не спалось. Его сознание всю ночь прыгало на грани сна и яви, будто плоский камешек по воде, до бесконечности. Приближался рассвет, и он оставил попытки уснуть. Тихо вышел из дома. Земля была мокрой от росы, в светлеющем небе гасли последние звезды. Повсюду пели птицы, но это ненадолго; на юге, откуда к ним обычно приносило всю погоду, виднелась стена облаков, внутри которой мерцали сполохи молний. Ладно, значит, весенняя гроза. Калеб прикинул, что у него минут двадцать, пока она дойдет. Еще с минуту смотрел на тучи, а потом взял из сарая первую бутыль с керосином и пошел к краю леса.
И не поверил своим глазам. Этого не может быть. Может, эффект освещения. Но нет.
Среди деревьев не осталось ни одного муравейника.
40
6.00. Майкл Фишер, Босс Цеховиков, стоял на причале, глядя на восход. Небо было затянуто густыми облаками; воды канала, сейчас, в промежутке между приливами, были совершенно неподвижны. Сколько уже он не спал? Не то чтобы он очень устал – это уже давно прошло, – он жил и двигался на внутреннем резерве силы, в смертельном режиме, будто сжигая себя. Когда-нибудь этот резерв кончится, и вместе с ним кончится и он сам. Исчезнет, как клуб дыма на ветру.
Он вышел из чрева «Бергенсфьорда» с каким-то неосознанным желанием, которое уже не мог вспомнить. В тот самый момент, когда он вышел на свежий воздух, планы вылетели у него из головы. Он просто подошел к краю дока и только тогда осознал, что стоит здесь. Двадцать один год. Поразительно, как время летит. События захватывают тебя одно за другим, и в мгновение ока ты вдруг оказываешься с больными коленями и желудком, лицом, которое ты не узнаёшь в зеркале, не понимая, как всё это могло случиться. Было ли всё это с тобой на самом деле.
«Бергенсфьорд» был почти готов. Ходовая часть, гидравлика, навигационное оборудование. Электроника, устройства стабилизации, приборы на мостике. Все припасы загружены, опреснители запущены и работают. Всё ненужное они сняли, максимально облегчив корабль. Изначально «Бергенсфьорд» был газовозом. Слишком много оставлено на волю случая. Например, останется ли он на плаву? Расчеты на бумаге – одно, реальность – другое. Если останется на плаву, сможет ли его корпус, залатанный тысячами кусков собранной отовсюду стали, с миллионами заклепок и болтов, выдержать столь долгое плавание? Достаточно ли у них топлива? Что будет с погодой, особенно когда им придется попытаться обойти мыс Горн? Майкл прочел о водах, в которых им предстояло идти, всё, что смог найти. И новости были не слишком хороши. Легендарные шторма, противотоки такой силы, что могут руль сорвать, волны размером с гору, способные мгновенно отправить тебя на дно.
Он почувствовал, что кто-то подошел сзади. Лора.
– Хорошее утро, – сказала она.
– Похоже, дождь будет.
Она пожала плечами, глядя на воду.
– Всё равно хорошее.
Сколько еще у нас таких осталось, вот что она хотела сказать. Сколько еще рассветов мы увидим? Давай радоваться этому, пока оно есть.
– Как дела в штурманской рубке? – спросил Майкл.
Лора шумно выдохнула.
– Не беспокойся, ты справишься, – сказал он.
Облака слегка порозовели. Над водой низко летали чайки. Правда, хорошее утро, подумал Майкл. И внезапно ощутил гордость. Гордость за свой корабль, его «Бергенсфьорд». Он прошел полмира, чтобы проверить его на прочность. Дал ему шанс, будто говоря: «Возьми, если сможешь».
Вдали показался свет фар.
– Это Грир, – сказал Майкл. – Пойду-ка я.
Майкл прошел по причалу и подошел в тот самый момент, когда первый заправщик остановился и из его кабины вылез Грир.
– Остатки, – сказал Грир. – Мы залили девятнадцать заправщиков, так что остался последний.
– Проблемы были?
– Нас патруль заметил на юге от казарм в Розенберге. Видимо, они решили, что мы в Кервилл едем. Думал, они за нами погонятся, но они не сделали этого.
Майкл поглядел поверх плеча Грира и дал знак Рэнду.
– Займешься этим?
Люди уже обступили заправщики. В ответ Рэнд поднял большой палец.
Майкл снова поглядел на Грира. Тот явно был изнурен. Лицо будто череп, обтянутый кожей, острые скулы, запавшие красные глаза, желтоватая влажная кожа. На щеках и шее белая щетина, будто иней. Кислый запах дыхания.
– Давай-ка поедим что-нибудь, – сказал Майкл.
– Мне бы прикорнуть немного.
– Сначала позавтракай со мной.
У них стояла палатка с буфетом и койками для отдыха прямо на причале. Майкл и Грир наложили себе в миски водянистой овсянки и сели за стол. Рядом сидели еще пара человек, ссутулившись над мисками и механически отправляя в рот ложку за ложкой, с лицами, обмякшими от усталости. Никто не разговаривал.
– Всё остальное нормально продвигается? – спросил Грир.
Майкл пожал плечами. Более-менее.
– Когда собираешься воду в док пустить?
Майкл зачерпнул ложку овсянки.
– Он будет готов через день-два. Лора хочет сама весь корпус проверить.
– Аккуратная женщина наша Лора.
В дальнем конце палатки появился Пластырь. С невидящими глазами с трудом подошел к котлу, поднял крышку, потом передумал и подошел к одной из коек. Даже не лег на нее, а попросту упал как подстреленный.
– Тебе самому бы немного поспать, – сказал Грир.
