Сто шестнадцать детей, от крохотных младенцев и до подростков, почти взрослых; у Сары уходило два дня целиком, чтобы всех их осмотреть. Приют был из тех обязанностей, от которых она могла бы уже давно отказаться. И Сестра Пег прекрасно поняла бы это. Однако Сара так и не смогла решиться на это. Если ребенка среди ночи затошнило, или температура поднялась, или он спрыгнул с качелей и неудачно упал, на вызов всегда приходила Сара. Сестра Пег всегда встречала ее с такой улыбкой, что будто и не сомневалась ни на секунду, кто будет стоять у ее двери. И как мир без нас жить будет?
По прикидкам Сары, Сестре Пег было уже под восемьдесят. Как ей в таком возрасте удавалось продолжать руководить таким хлопотным делом, сдерживая хаос, – просто чудо. С годами она стала несколько мягче, стала более сентиментально говорить о детях, как о тех, что еще были на ее попечении, так и о тех, что уже давно покинули приют; она следила за тем, как они живут, как устроились, с кем поженились, есть ли у них дети, будто была всем им матерью. Хоть она и никогда такого не говорила вслух, Сара понимала, что для нее все дети из приюта – как родные, точно так же, как для Сары Холлис, Кейт и Пим. Они принадлежали ей, а она – им.
– Не стоит благодарностей, Сестра, я рада, что могу сделать это.
– Что слышно от Кейт?
Сестра Пег была одной из немногих, кто знал, что случилось.
– Пока ничего, но я и не ожидала так скоро. Почта медленно ходит.
– Тяжело это было, с Биллом. Но Кейт поймет, что сделать.
– Похоже, она всегда всё хорошо понимает.
– Ничего, что я немного о вас беспокоюсь?
– Всё будет нормально, правда.
– Я знаю, что будет. Но всё равно буду беспокоиться.
Они попрощались. Сара пошла домой по темным улицам. Свет нигде не горел. Что-то случилось с поставкой топлива для генераторов, какая-то мелкая заминка на нефтеперегонном, согласно официальной информации.
Придя домой, она увидела, что Холлис дремлет в своем кресле, где он обычно читал. На столе горела керосиновая лампа, а у мужа на животе лежала книга пугающей толщины. Дом, в котором они жили последние десять лет, жители покинули с первой волной переселения – небольшой деревянный бунгало, едва не разваливающийся. Холлис два года его в порядок приводил, в то время, когда не работал в библиотеке, которую он теперь возглавлял. И кто бы мог подумать, что этот дюжий мужик теперь проводит дни, катая тележку между пыльных полок и читая книги детям? Однако ему это нравилось.
Она повесила куртку в шкаф и пошла на кухню, чтобы погреть воды на чай. Плита еще горячая, Холлис всегда так делал к ее возвращению. Сара дождалась, пока закипит чайник, а затем налила кипятка через сито, в которое положила трав, взятых из баночек, аккуратно стоящих на полке над раковиной, на каждой из которых аккуратным почерком Холлиса было написано, что в ней лежит. «Мелисса», «Мята перечная», «Лепестки роз» и так далее. Привычка библиотекаря, как говорил Холлис, внимание к мельчайшим деталям. Будь это всё в ведении Сары, ей бы полчаса пришлось искать нужную вещь.
Когда она вернулась в гостиную, Холлис проснулся. Потер глаза и сонно улыбнулся.
– Сколько времени?
Сара села за стол.
– Не знаю. Часов десять.
– Я, похоже, уснул.
– Вода горячая. Могу и тебе чаю сделать.
Вечером они всегда пили чай вместе.
– Нет, я сам.
Он побрел в кухню и вернулся с кружкой, от которой шел пар. Поставил ее на стол. Не стал садиться, а подошел к Саре сзади и взялся пальцами за ее плечи. Принялся разминать ей мышцы, постепенно усиливая давление. Сара уронила голову вперед.
– О, как хорошо, – простонала она.
Он помял ей мышцы у шеи еще с минуту, а затем обхватил ладонями плечи и начал двигать вращательными движениями. Один за другим зазвучали щелчки.
– Ой.
– Просто расслабься, – сказал Холлис. – Боже, какая ты зажатая.
– Ты бы тоже такой был, если бы сотню детей осмотрел.
– Ну ладно, рассказывай, как там старая ведьма?
– Холлис, не груби. Она просто святая. Надеюсь, что у меня будет хотя бы половина ее сил, когда я буду в ее возрасте. О, вот тут.
Холлис продолжил свое приятное занятие, и напряжение постепенно оставило Сару.
– Я тоже могу тебя потом размять, если хочешь, – сказала она.
– Давно бы так.
Сара вдруг почувствовала себя виноватой. Запрокинула голову и посмотрела на него.
– Наверное, я в последнее время мало на тебя внимание обращала, да?
– Это в порядке вещей.
– В смысле, стареем.
– По мне, так ты отлично выглядишь.
– Холлис, мы уже дедушка с бабушкой. У меня почти все волосы седые, а руки – как вяленое мясо. Не стану лгать, это меня угнетает.
– Слишком много разговариваешь. Наклонись-ка вперед опять.
Она опустила голову и положила ее на руки.
– Сара и Холлис, эта пожилая чета, – со вздохом сказала она. – Кто бы мог подумать, что мы такими станем?
Они выпили чай, разделись и легли в постель. Обычно с улицы доносился какой-нибудь шум – люди разговаривали, собаки лаяли, нормальные звуки городской жизни, – но когда отключили электричество, стало очень тихо. Уже некоторое время. И правда, сколько уже они этого не делали, месяц, два? Однако привычный ритм и мышечная память, после стольких лет брака, никуда не делись.
– Я вот думала, – сказала Сара, когда они закончили.
Холлис примостился рядом, обнимая ее. Будто две ложки в ящике, так они это называли.
– Я не удивлен.
– Я по ним скучаю. Мне грустно. Всё не так. Я думала, что нормально это перенесу, но не получается.
– Я тоже по ним скучаю.
Она повернула голову к нему.
– Тебе действительно это важно? Только честно.
– С какой стороны посмотреть. Думаешь, им в этих маленьких городках нужны библиотекари?
– Мы можем узнать. Врачи им точно нужны, а ты нужен мне.
– А что же с больницей?
– Пусть Дженни всем заправляет. Она уже к этому готова.
– Сара, но ты же вечно жалуешься на Дженни.
Сара опешила:
– Правда?
– Без конца.
«Интересно, неужели это так», – подумала Сара.
– Ладно, кто-нибудь найдется больницей руководить. Для начала можем просто к ним съездить, чтобы понять, что из этого получится. Прикинуть расклад.
– Сама понимаешь, может, они и не слишком хотят, чтобы мы к ним переехали, – сказал Холлис.
