Король нахмурился:
– Проклятье! О, прости меня, Пасеваллес, я иногда забываю о хороших манерах, когда рассержен, а эта история меня ужасно разозлила. Почему я должен подписывать что-то для нашего собственного посла? Проклятый эмиссар уже на пути сюда, хочу я того или нет.
– Я взял на себя смелость и написал от вашего имени ответ графу Фройе, в котором поблагодарил его за письмо. Теперь, когда граф Эолейр покинул замок, мне приходится заниматься подобными вещами.
Саймон подумал, что он уловил в словах Пасеваллеса жалость к самому себе.
– И ты отлично справляешься. Я понимаю, что мы просим от тебя очень многого, ты выполняешь обязанности лорда-канцлера, а теперь на твои плечи легла еще и работа Мастера Престола, отбывшего с принцем. Не думай, что мы с королевой забудем о твоих трудах.
Пасеваллес опустил глаза.
– Вы очень добры, как и всегда, мой король, в особенности по отношению к столь недостойному человеку, как я. Я уже получил такой дар от вас и от королевы, на который не мог и надеяться, когда вы наградили меня своим доверием.
– Боже мой, Пасеваллес, ты заговорил, как остальные придворные. Перестань делать мне столько комплиментов, в противном случае я не смогу больше тебе доверять. Я всегда ценил твою честность. Ни один король – или королева, если уж на то пошло – не может жить без честности хотя бы одного человека, в искренности которого они не сомневаются.
– Я слышу ваш упрек, сир. – Лорд-канцлер улыбнулся. – Теперь я буду стараться сообщать вам более неприятную правду.
Саймон рассмеялся:
– Это хорошо! Больше неприятной правды.
– Но вам определенно повезло, сир, ваша королева не только честна, но и очень мудра. И я говорю это не затем, чтобы польстить.
– Да, тут ты прав. Проблема с Мири состоит в том, что в тех случаях, когда она мной недовольна, я не хочу слушать ее правильные советы, потому что чувствую себя глупцом.
– Я вам сочувствую, ваше величество.
– А ты так и не женился, Пасеваллес. Неужели ты не можешь найти женщину, которая тебе понравилась бы? Насколько я слышал, многие леди при дворе положили на тебя глаз.
– Я женат на своей работе, ваше величество, она не оставляет мне времени, необходимого для семьи.
– Ну а как же будущее? Что станет с твоей фамилией?
Улыбка Пасеваллеса погасла.
– Боюсь, моя фамилия исчезла вместе с моим дядей, бароном. Быть может, наступит время, когда мои труды будут завершены – или перестанут отнимать все мое время, – и тогда я подумаю о том, чтобы это изменить.
– Нет ничего постыдного в ожидании, – поспешно сказал Саймон. – Пойми меня правильно. Дорогой старый Тиамак старше меня, а он женился всего несколько лет назад. И очень счастлив.
– Леди Телия чудесная женщина.
– Так и есть, так и есть.
Но Саймон слегка смутился. Не обидел ли он лорда-канцлера? У него не было подобных намерений. Быть может, Пасеваллес из тех мужчин, которые не любят женщин. Саймону всегда казались странными подобные вещи, но они встречались слишком часто, чтобы он мог считать их обычным грехом. Господь создал все виды людей на Своей Земле, от старого арфиста Санфугола, который даже в преклонном возрасте с интересом посматривал как на красивых молодых мужчин, так и на женщин, до таких, как архиепископ Джервис, однажды у него на глазах прошедший мимо пьяной полуобнаженной женщины, даже не обратив внимания на то, что она лежит на спине и поет посреди Рыночной площади.
Несмотря на собственный брак и все еще сильное влечение к жене, темные тайны спальни нередко смущали Саймона. Если господь хотел, чтобы этот акт происходил только между мужем и женой, почему он создал мир, наполненный таким количеством искушений? Почему сделал желание столь сильным, а само действо приятным?..
– Я сожалею, ваше величество, что отвлек вас от размышлений, – сказал Пасеваллес. – Пожалуйста, поставьте печать на оставшихся листах, и я уйду.
– Нет, я просто витал в облаках, – сказал Саймон, капая воском на последний документ. – Но наш разговор заставил меня вспомнить, что я хотел обсудить с тобой еще один вопрос. Визит эмиссара.
– Я сделал все необходимые приготовления, сир. Осталось решить один вопрос: где он будет жить – здесь, в Хейхолте, или в монастыре Святого Сутрина, обычном месте для важных религиозных лиц.
– У меня нет особого желания селить его в замке, – ответил Саймон. – Но я хотел обсудить не детали, а сам визит.
– Сир?
– Причину визита. Свадьбу брата герцога Друсиса. Ты слышал, что Ликтор хочет, чтобы мы с королевой ее посетили, а потом воспользовались шансом помирить враждующие стороны. Ты родом из Наббана и знаешь южан лучше, чем я. Что ты думаешь?
Пасеваллес стоял, прижимая к груди кучу пергаментов с восковыми печатями.
– Ну, ваше величество… – начал он.
– О, садись, пока все это не оказалось на полу, – сказал Саймон, указывая на скамью. – Я хочу знать твое мнение.
Пасеваллес сел и некоторое время молчал, собираясь с мыслями.
– Возможно, Ликтор прав и вам следует туда поехать, мой король, – наконец ответил Пасеваллес. – Вам обоим.
– В самом деле? – Саймон был доволен, но хотел чего-то большего для разговора с Мириамель, зная, что она считает поездку ненужной. – Но почему?
– Потому что это не мелкая вражда между семьями, хотя подобные вещи в Наббане происходят так же часто, как вечерняя трапеза. Тут очень серьезная проблема, и есть другая причина.
– И в чем же состоит главная причина, как ты думаешь?
– В течение многих лет северные и восточные лорды Наббана все дальше продвигаются в степи, строят замки и поселения на землях, которые всадники всегда считали своими. Речь идет о тритингах. Как вы знаете, сир, они плохо организованы, каждый клан имеет собственного вождя, и даже самый сильный из них, Рудур Рыжебородый, всего лишь болотный тан Луговых тритингов и не может призвать к войне остальные кланы. Однако их много, тысячи и тысячи вооруженных мужчин, рожденных для сражений. В прошлом они в основном воевали между собой. Теперь у них появилось два общих врага – Наббан и Эркинланд.
– Эркинланд? – Саймон был поражен. – И что мы им сделали?
– Ничего похожего на то, что делает Наббан, но обитатели степей злопамятны, и они все еще полны гнева из-за последней войны, в которой они сражались против нас, несмотря на то, что их собственные вожди ее развязали и привели тритингов к поражению. Кроме того, у нас протяженная граница с их землями, и многие новые поселения появились вдоль речной дороги, уходящей на запад до самого Гадринсетта, города, выросшего из лагеря, откуда принц Джошуа воевал со своим братом, королем Элиасом.
– Тем не менее в последнее время у нас практически не было столкновений с тритингами, лорд-канцлер. Именно по этой причине мы внимательно наблюдаем за упомянутыми городами, чтобы не следовать дурному примеру Наббана.
