Но горячая. Боги, я так замерзла, а она горячая. И тепло расплывалось в крови, опьяняя… мне было так хорошо… мне никогда в жизни не было так хорошо. И поэтому, когда руку убрали, я возмутилась. Зарычала. И… успокоилась. Нет, в голове шумело, тело стало легким, воздушным. Казалось, стоит оттолкнуться от земли, и я взлечу…
ГЛАВА 14
Проклятье. Я закрыла глаза и заставила себя дышать. Воздух резиновый, а я… я не человек. Больше не человек. Только принять этот факт невыносимо сложно. Я… закрыла лицо руками и сидела, сидела, казалось, целую вечность, пока не раз далось вежливое покашливание.
— Ты в порядке?
— В полном. — Я испытывала крайне противоречивые чувства: хотелось расплакаться, сказать спасибо и придушить.
— Точно?
— Нет.
— Могу я что-нибудь сделать?
Сгинуть куда-нибудь, а заодно прибрать с собой последний месяц моей не-жизни… и родственничков в придачу.
— Расскажи…
— Что?
— Что-нибудь, — говорить из под куртки неудобно, а ощупывать собственное лицо тем более… интересно, я перемазалась в крови? И губы влажные, и я их облизываю. Не дам пропасть ни капле… на шее, кажется, пятнышко… на платье влажно… оно темное, так что будет не слишком заметно.
Куртка опять приподнялась, и мне протянули платок.
— Тот человек, о котором писала почтенная фрау, находится в розыске… что ты слышала о кхаритах?
— Ничего.
— Твой род посвящен Плясунье…
— И это не значит, что я должна знать всех сумасшедших, которые считают себя избранными…
Когда говоришь, становится легче. Чувствуешь себя более живым, что ли? И я потерла платком щеку. Не больно… даже если вспороть когтем, все равно не больно. Кожа как резиновая. Ненастоящая. И я сама, выходит, тоже подделка? Под человека? Нет уж, не дождетесь.
— Давным-давно… лет этак десять тому назад…
— Разве это давно?
— Все истории должны как-то начинаться, а из меня рассказчик и без того хреновый. — Он забрался на соседнее сиденье. Кровью все еще пахло, но следовало признать: ныне этот запах не оказывал столь ошеломляющего воздействия, как четверть часа тому. — Так вот, в Берне случилось убийство… в принципе, не сказать, чтобы событие из ряда вон… но эта жертва отличалась от прочих. Девушка из хиндари. Ее тело было покрыто красной краской, а волосы уложены в высокую прическу. Ее привязали к колышкам, вбитым в землю, а потом вскрыли живот и выпустили кишки…
— В парке?
— В грязном сарае, который мы нашли после. В парк ее просто вынесли, уложили, прикрыли алым шелком.
Его голос звучал глухо, а я приподняла куртку.
— На шее ее было ожерелье из золотых монет. На первый взгляд они казались обыкновенными, но после, когда кто-то додумался приглядеться, то понял, что на монетах выбит вовсе не портрет императора…
— Плясунья?
— Да.
— Это ложь, что ей нужны кровавые жертвы.
— Не нужны?
— Она способна сама взять любую жизнь. Так зачем ей перепоручать это кому-то еще? — сказала я то, что некогда услышала от бабушки.
Солнечный свет по-прежнему был ярким, но не причинял боли. Глаза слегка слезились.
— Не спеши. Моя кровь — не самая лучшая замена… Сейчас мы отправимся в одно место… не спорь.
Не собиралась.
— Так что там с девушкой?
— Спустя месяц обнаружили еще одно тело… девушку задушили. Но красная краска, отрезанный язык и украшения… Через месяц еще одна…
— Полнолуние?
— Как ты…
— Время власти. — Я откинулась на кресло. Теперь, когда голод отступил, вернулись запахи. Кожи. Металла. Керосина, который привязался к металлу. Мастики… красного дерева и лака, его покрывавшего. Диттера.
Он сидел сгорбившись, упершись локтями в руль. И выглядел… я так и не показала его целителю. Ничего, сейчас пусть везет меня, куда собирался, а на обратном пути уже и к целителю заглянем.
— Их было шесть?
— Да… похоже, вас все же следовало привлечь…
— А собирались?
— Из трех родов, посвященных Ей, остался лишь один. Однако… скажем так, юная наследница и старая ведьма, пребывающая в глубоком трауре… было решено, что не стоит вас беспокоить.
Зря. Я бы рассказала им про шесть рук богини, каждая из которых держит на привязи смерть. От клинка. От яда. От удавки, что ложится на шею, даруя почти милосердную гибель. От воды и огня… Да, в нашей семье рассказывали весьма странные сказки на ночь.
— Правда… после третьего тела к вашей бабушке все же обратились.
А она не говорила. Впрочем, не стоит обманываться, что мы были так уж близки. У обеих характер специфический, к близости не располагающий, да и вообще… две ведьмы в одном доме — это на одну больше, чем нужно.
— Кто-то вспомнил, что читал о подобной серии…
Все уже было. Когда-то до нас. Диттер повернул ключ зажигания.
— Двенадцать или двадцать четыре? — уточнила я, устраиваясь поудобней. С каждым мгновением я чувствовала себя все лучше. Тоска ушла. Да и… подумаешь, кровь. Некоторые целители утверждают, что кровопускания вообще очень полезны для организма. Конечно, вряд ли имеется в виду организм столь заморенный, но… помирать Диттер явно не собирался, напротив, выглядел вполне собранным и целеустремленным.
— Двенадцать… раз в двенадцать лет где-то да находят шесть тел… шесть дней и… красная краска, золотые монеты… разные способы смерти.
Он вел сосредоточенно, держа руль обеими руками. Плечи напряженные, взгляд устремлен на дорогу… очаровашка.
— Всякий раз убийства происходили в иной провинции. Расследования проводились… дважды удалось кого-то задержать…
— Казнили?
— Казнили, — со вздохом признался Диттер. — Но улики имелись неопровержимые…
Ага, потому что должны были быть таковыми. Для общественности. Однако с моей стороны благоразумно будет помолчать. У каждого — свои ошибки, и инквизиция — не исключение.
— Копии дел отсылали в центральный архив, но там их просто складируют… тогда-то и встал вопрос об изучении и систематизации, но…
Быстро сказка сказывается. Шесть рук богини — четверть круга, в который ступает одна ее нога. Рот ее полон острых зубов. Язык черен. А в глазах таится бездна. И если не кормить эту бездну, то вырвется она на волю, поглотит весь мир, а потому…
Люди по-разному сходят с ума, я знаю. Но иное безумие поражает своей кажущейся стройностью и логичностью, иначе как бы им удалось создать подобное учение?
Найти тех, кто верил, что и вправду благое дело творит? Собирает кровь богини по капле и возвращает ее Великой Матери, запирая и утробу ее, чтобы не рождала та новых чудовищ.
