– К-к-куда?
– Куда и собирался везти, – ответил Михаил. – Через дворы, чтобы где-то оставить твоих соратников.
Водитель послушно остановил в ближайшем безлюдном и малоосвещенном дворе у мусорного бака, Михаил быстро забросил туда трупы, за это время водитель совсем съежился, явно Обизат сказала что-то не очень-то успокаивающее.
– Погнали, – велел Михаил.
Он сел с ним рядом, водитель послушно вывернул руль, встраивая автомобиль в редкий поток скользящих по ночному шоссе машин, сказал просительно:
– Я не с ними!.. Меня заставили… Я в таких делах не участвую… Не убивайте…
– Мы не убиваем, – ответила Обизат. – Мы устраняем.
Она протянула руку к его шее, Михаил сказал:
– Да черт с ним. Проявим милосердие.
Обизат спросила изумленно:
– Разве это не признак слабости?
– Это признак силы, – ответил Михаил. – Вези по указанному тебе адресу. Там отпустим.
Водитель послушно закивал, Михаил сказал строго:
– И никому ни звука!..
Он покосился на восторженное личико Обизат, для нее это все еще сказочный мир, улица смотрится праздничной в свете фонарей и ярких фар, а дома красиво уходят ввысь, но и там во тьме вздымаются исполинские пылающие факелы небоскребов, похожие на вертикально поставленные соты с тысячами плотно сдвинутых широких окон, где свет гаснет только с восходом солнца.
– Как здесь живут, – прошептала она, – как живут…
– Ты же все видела, – напомнил он.
– На экране, – сказала она, – а вот так… меня все еще трясет. Я никогда такого великолепия и вообразить не могла!
– Великолепие еще впереди, – ответил он.
Она косилась на дорогу, где бесшумно проскакивают автомобили, а дальше на залитом яркими огнями тротуаре прогуливаются беспечные люди. Те самые, что утром и днем идут быстро и деловито по каким-то срочным и неотложным делам, а сейчас все спокойные, раскованные и медленные…
Проскочили Кольцевую, машина выметнулась на Симферопольское шоссе и пошла в левом ряду с нарастающей скоростью.
– Не гони, – предупредил Михаил. – Тебе нужно, чтобы за нами увязалась дорожная служба?
Водитель послушно сбросил до ста тридцати, максимальной разрешенной, так ехали минут пятнадцать, затем выскочили на проселочную с хорошим асфальтом, потом вовсе на грунтовую, наконец водитель сказал дрожащим голосом:
– Вон тот дом…
Михаил взглянул на массивный особняк в три этажа в центре участка в пару гектаров, что еще и окружен высоким забором.
– Точно? Если обманул…
– Клянусь, – сказал тот плачущим голосом. – Если нет, вы вернетесь и меня убьете!
– Точно, – подтвердил Михаил. – Ты должен надеяться, что там они нас убьют, а тебя освободят… Обизат, выходи!
Водитель взмолился вдогонку:
– Меня не освободят, а убьют за то, что привез вас сюда! Сжальтесь!
Михаил сказал с брезгливостью:
– Мобильник на сиденье, и уноси ноги. Обратно. Пешком.
Тот все послушно выполнил, кубарем выкатился из автомобиля. Михаил пересел на его место, а Обизат тут же оказалась рядом на правом сиденье.
– Думаешь, не скажет?
Михаил отмахнулся.
– Да это не так важно. Все равно уже приехали, а охрана в любом случае бдит.
Он вырулил автомобиль за деревья, некоторое время маневрировал, подбираясь ближе к особняку, но так, чтобы оставаться за толстыми стволами и пышно разросшимися кустами.
Обизат взглянула вопросительно, когда он остановил машину и заглушил мотор.
– Выходим?
– Запасную обойму, – спросил он, – не забыла?
– Я люблю стрелять, – пояснила она. – Потому взяла две.
Выскользнула из авто бесшумно, даже дверцу притворила едва слышно, пусть остановились на безопасном расстоянии за деревьями, но в ночной тишине звуки разносятся дальше, чем днем, когда и деревья шелестят, и птицы орут, отстаивая от наглых соседей права на участок.
– Как будем?
– Стандарт, – ответил он. – Как ты и смотрела в фильмах. Отстреливай всех раньше, чем успеют выстрелить в тебя.
– Кроме детей и женщин, – уточнила она. – Так?
– Кроме детей, – согласился он. – А насчет женщин сама решай. Женщина с оружием уже не женщина.
Она посмотрела с вопросом в глазах, он уточнил:
– Если та женщина на той стороне.
Обизат просияла.
– Все поняла, мой господин!
– Но будь осторожна, – предупредил он. – Один-два выстрела твоя защита выдержит, но автоматную очередь в упор… даже не знаю.
Присев за кустами, некоторое время всматривались в щедро освещенный лунным светом участок, где массивное здание еще и залито огнем красивых фигурных фонарей, расставленных от забора и вдоль всех дорожек.
Охрана особняка, вооруженная пистолетами и автоматами, прохаживается с той стороны высокого забора из металлических прутьев. Михаил обратил внимание, что пистолеты у каждого в кобуре, но автомат на ремне в таком положении, что не нужно терять секунды, чтобы вскидывать и целиться, достаточно прижать спусковой крючок.
– Хорошая охрана, – прошептал он, – и слишком много открытого пространства.
– Я пробегу, – заверила она.
Он сказал с неловкостью:
– Я очень сожалею, что тогда… в общем, когда наши пули тебе пробили колени…
Она вздрогнула, лицо моментально утратило румянец.
– Мой господин… они бы даже не поцарапали, если бы тот ужасный лаунчер… не разрушил всю мою защиту!
Он сказал торопливо:
– Да и пули теперь есть такие, что пробивают лобовую броню танка. Хотя у них вряд ли такие, но все же будь осторожнее, хорошо?..
Она заверила истово:
– Мой повелитель! Я живучая.
– Жди моего сигнала, – сказал он.
Она послушно замерла, он скользнул в темноту, стараясь слиться с нею. Стражи прохаживаются вдоль забора по той стороне, останавливаются коротко перекинуться словами, поделиться сигаретами.
Улучив такой момент, он перемахнул забор, держась с левой стороны дома, чтобы двое стражей у парадного не видели, быстро догнал медленно шагающего охранника, с силой ударил в затылок и, сорвав с него автомат, скользнул под защиту дома.
Охранник дал прикурить другому, Михаил терпеливо смотрел, как разгорается алый огонек на кончиках сдвинутых сигарет, потом они разделились на два огонька, стражи пошли в разные стороны.
Михаил изготовился, охранник наконец увидел застывшего в лежачем положении напарника, остановился, вытянул по-гусиному шею.
