– Визит твоего друга все перемешал, – признался Бианакит.
Азазель взглядом указал Михаилу на пустой фужер перед Обизат.
– Налей девочке, не ленись. Хорошие манеры состоят из маленьких жертв.
– Да ладно, – буркнул Михаил. – Нечего спаивать ребенка.
– Я не ребенок, – ответила Обизат обиженно. – Я буду носить в своем чреве твое дитя!
Михаил чуть не подавился куском торта, Бианакит ухмыльнулся, Азазель откровенно и нагло заржал, а Обизат посмотрела на всех огромными зелеными глазами, полными недоумения.
– Я что-то не так сказала?
– Все так, – заверил Азазель. – Ты у нас еще откровеннее Мишки, что просто удивительно.
Обизат сказала с укором:
– Ты зря говоришь так непочтительно о моем господине и повелителе. Он велик и славен, как могучий носорог на боевой тропе по весне, как алчущий крови лев, завидевший антилопу…
– Точно, – с пафосом подтвердил Азазель. – Он и похож на алчущего крови антилопа по весне!.. Так, а теперь по фужерчику вина на дорожку, а то уже ночь на дворе, а там стритрейсеры носятся, как самашедшия…
Фужерчик вина на дорожку с удовольствием осушил Бианакит, глаза довольно заблестели.
– Спокойной всем ночи! – сказал он с чувством. – Кроме Михаила, конечно. Которому предписано… Азазель, за ночь что-то придумаешь?
– У меня само придумывается, – уклончиво ответил Азазель. – Я же творческая натура!.. У нас гениальные идеи всегда между бабами и пьянками как бы сами по себе… А вы куда, господин Мишка? Вы, как бездомный клошар, ночуете здесь под присмотром.
Бианакит, ухмыляясь, вышел в прихожую, входная дверь послушно распахнулась на лестничную площадку. Михаил успел увидеть, как Бианакит нажал кнопку вызова лифта.
Дверь тут же захлопнулась, послышалось легкое пощелкивание задвигаемых запоров.
Обизат прощебетала:
– Я сейчас вернусь!
Михаил проводил ее взглядом, а когда она беззаботно скрылась в ванной, повернулся к Азазелю.
– Может, все-таки скажешь, зачем это сделал?
Азазель огляделся, понизил голос до шепота:
– Тебе нужна правда?
Михаил ответил величественно:
– Правда нужна всем. Господь велит всем быть правдивыми!
– Ага, – сказал Азазель саркастически, – а кто тут красиво и с вдохновением вещал, что все в мире делается по его воле?.. Чё, стыдно стало?
Михаил буркнул:
– Ничуть. Если Господь допускает иногда ложь, то с какой-то благой и совсем неполживой целью. А врать нехорошо!
– Да-да, – подтвердил Азазель. – Иногда. Ну совсем-совсем иногда!.. Ладно, вот тебе правда. Готов?
– Говори.
– Не упадешь? – поинтересовался Азазель. – Пойдем в гостиную.
И хотя гостиная с кухней одно целое, кухня у Азазеля сама по себе роскошный зал, но гостиная – это гостиная, располагает как к чувственным, так и степенным беседам на любые серьезные темы.
Михаил опустился в кресло, не сводя с Азазеля строгого взгляда.
– Уже придумал, что соврать?
– Обижаешь, – воскликнул Азазель. – Зачем придумывать заранее? Я всегда могу сымпровизировать!
Он сел красиво и картинно, элегантный, пахнущий хорошим вином и вроде бы даже женскими духами, мерзавец, благожелательно улыбнулся.
– Мишка, – произнес он подчеркнуто таинственным шепотом, – правда в том, что я никого из тех трех не убивал! Не знал, что убиты, и вообще услышал об этом от Сатана, когда он явился вот с такими красивыми и лестными для меня обвинениями!
Михаил рассматривал его набычившись, Азазель выглядит искренним, но он умеет выглядеть таким, какую бы громадную ложь ни громоздил одну на другую, как циркач, прямо перед глазами.
– Но Сатан тебе не поверил, – ответил он холодно. – Как думаешь, почему?
– Не догадываешься?
– Нет.
– Потому что, – сказал Азазель раздельно, словно разговаривал с альтернативно одаренным, – я не хотел, чтобы он поверил!.. Тонкая игра, понимаешь? Которая мне, одухотворенной личности, как раз и свойственна, а также присуща. Это не мечом бить по головам братьев наших меньших!.. Если бы он поверил, то начал бы рыть в другом направлении!.. Возможно, в нужном. А так будет подозревать меня, а все улики подбирать по принципу: уличают меня или нет! Понял?
Михаил с минуту переваривал сказанное; в самом деле, Азазель есть Азазель, как не бросить ложный след, если можно, да еще и позабавиться, а здесь, если ничего по своему обыкновению не соврал, помимо забавности ситуации противник точно зря потеряет время и силы.
– Бианакиту, – проговорил он с сомнением, – и Обизат не скажешь?
Азазель улыбнулся с тем покровительственным видом, что всегда бесил Михаила, даже если понимал, что тот делает нарочито.
Не отвечая, он встал из кресла, подошел к окну. С большой высоты весь район как на ладони, высотные дома красиво подсвечены снизу, а выше светятся только окна, красочное и немного жутковатое зрелище.
– А ты как думаешь?
– Зная тебя…
– Меня никто не знает, – прервал Азазель, – вот такой я загадочный и непонятый ни одной стороной, ни другой, ни даже третьей… Да что там они, такая мелочь? Я сам собой все еще недопонят в своем величии и цветном разнообразии, вот что грандиозно и проблематично!
Михаил скривился, словно вместо вина хлебнул уксуса.
– Господи, какое самомнение… Как это Сатан успел опередить тебя со своей гордыней?
– Да, – признал Азазель, – здесь я дал промашку… Теперь бы правил Адом, а ты бы тут общался с Сатаном.
Плечи Михаила передернулись сами по себе, Азазель ехидно улыбнулся, глядя, какими дикими глазами посмотрел на него Михаил.
– Совсем сдурел?
Азазель сказал с горестным вздохом:
– Какой ты… прямой. Как можно быть таким занудой?.. Надо жить свободно и раскованно… Как пираты, которых мы ловим и вешаем. Биану не сказал, и тебе бы не стоило… но сейчас хотя бы знать буду, кто проболтался.
– А если к Биану или Обизат подберутся с вопросами?
Азазель снова отвернулся к окну, некоторое время молча всматривался в оживленное движение на проезжей части, наконец с самым небрежным видом пожал плечами.
– Оба вполне искренне подтвердят, что, судя по моему хитрому виду, это я убил. А вот с какой целью и как – они и сами не знают.
Михаил спросил внезапно:
– А с какой целью ты их убил?
Азазель оглянулся, вскинул в изумлении брови.
– Это у тебя такое чувство юмора?
– Я все еще не верю тебе, – сообщил Михаил.
