Обизат охнула:
– Господин… ты видишь за стеной?
– Чувствую, – ответил Михаил. – Мужчины тоже бывают чувствительными натурами.
Он дважды выстрелил, пинком распахнул дверь и ворвался, держа пистолет перед собой.
В трех шагах от двери на полу, заливая ковер кровью, корчатся двое охранников, а из-за стола поднялся с поднятыми руками бледный и трепещущий бородач, который вел собрание и давал поручения Рамиру.
Он старался держаться невозмутимо, в прищуренных глазах Михаил увидел злость и выжидание промашки противника.
– Шаг в сторону, – скомандовал Михаил. – Даже и не смотри в ящик стола!..
Бородач выдохнул:
– Макрон…
Михаил сказал резко:
– Думаешь, бороду отпустил, тебя не узнают?.. Тебя все тайные службы мира ищут!..
Панас смотрел на него неподвижно, но Михаил уловил в его прищуренных глазах нечто затаенное, тут же уточнил:
– Кроме тех, с кем сотрудничаешь. Или вообще на них работаешь? А то и на две-три сразу?.. То-то всегда выскальзывал из всех передряг!
Бородач возразил с ленцой:
– Ну почему же… Был случай, когда меня освободили прямо в зале суда. За неимением улик.
Михаил сказал со злостью:
– Сейчас у нас улики тоже хлипкие. Потому ты сам напишешь признание в перевороте. Что и как ты для него сделал, кого завербовал, кто передал тебе деньги, кто из местных покровительствует, где держишь наворованное… подробно, чтобы легко проверить…
Обизат сказала голосом персонажа какого-то фильма:
– Где закопал трупы, как доказательство, что это сказал именно ты.
Бородач расхохотался:
– Твоя девочка шутит?
Михаил ответил без улыбки:
– Панас, я давно не тот, каким был раньше. Вот, чтобы тебе стало яснее…
Он перевел взгляд на одного из стонущих телохранителей, тот начал приподниматься на дрожащих руках, уже водил по сторонам взглядом в поисках выпавшего пистолета.
– Ну-ну, – подбодрил Панас с интересом.
Михаил кивнул Обизат. Она выстрелила молниеносно, хотя мгновение тому держала на прицеле Панаса.
Голову охранника отбросило назад, словно ударили молотом. Кровь выплеснулась из развороченного затылка.
Панас побледнел.
– Макрон… это незаконно!
Михаил кивнул.
– Что, правда?.. Подписываешь?
Панас ответил сквозь стиснутые челюсти.
– Ни за что…
Михаил повернулся ко второму, точно так же вытянул руку с пистолетом, черное отверстие дула посмотрело тому прямо в лицо. Охранник побледнел, умоляюще посмотрел на хозяина.
– Босс…
– Молчи, – велел Панас. – Он это не сделает!
– Ты так ничего и не понял, – сказал Михаил.
Стрелять он не стал, берег бронебойные патроны, кивнул Обизат. Выстрел грянул немедленно, а Михаил продолжал держать на прицеле бородача.
Тот, уже смертельно бледный, проговорил с трудом:
– Макрон, я тебя в самом деле не узнаю… У тебя раньше не было права на самосуд…
– У тебя же есть, – ответил Михаил. – На самосуд и все такое?.. Как только ты из Панаса стал Панас-оглы!.. Или уже Панас-бек? Вот и мы тоже… присвоили, как и надлежит в свободном демократическом государстве со старыми устоями чести и права. Ты поднялся по карьерной лестнице… и мы тоже. Пишешь признание?
Панас покачал головой.
– Нет. Мне тогда вышка.
– Не сразу, – пояснил Михаил. – Будет долгий суд. Потом, даже если признают виновными по всем статьям и приговорят к высшей мере, все равно затянется на годы. Апелляции, пересмотры дела, уточнения… А это все-таки жизнь. И надежда на какое-то чудо. Ну там амнистия, революция, метеорит разрушит половину тюрьмы, а ты сбежишь с остальными…
Панас подумал, покачал головой.
– Нет.
– Подумай, – сказал Михаил. Он указал взглядом Обизат, она молча выстрелила ему в колено. Панас вскрикнул, рухнул на пол и согнулся от боли, ухватившись за раненое место.
– Что ты делаешь…
– Да ладно, – ответил Михаил, – сейчас такие протезы делают! Фрики готовы здоровые ноги отрезать, чтобы поставить из красивой металлокерамики!.. Но ты подумай хорошенько. Я милосерден настолько, что самому противно… Мог выстрелить в твои семенники! Так они у тебя называются? Или гениталии? Да и сейчас могу. Кстати, их пока не протезируют, хотя многие о таком мечтают.
Глава 11
Панас вскинул голову, всматриваясь в его лицо со страхом и ненавистью.
– Ты не смеешь…
Обизат сказала с недоумением:
– Командир, зачем тебе его признание? Он враг, а врага нужно уничтожать!
– Ты права, – ответил Михаил со вздохом. Он перевел прицел на переносицу Панаса. – Если враг не признается, его уничтожают…
Тот воскликнул:
– Ладно, я напишу! Я все напишу!..
Михаил покачал головой.
– А вдруг с ошибками? Или соврешь как-то, что признают недействительным? Ты прав, лучше не рисковать…
Панас распахнул рот, явно намереваясь заверять в искренности, но Михаил нажал на спусковую скобу. Грянул выстрел, голова ударилась о стену, там во все стороны разлетелись красные брызги.
Обизат взглянула в недоумении.
– А зачем ты вообще с ним разговаривал?
– А он все сообщил, – пояснил Михаил, – хоть и промолчал. Два раза покосился на ноут. Явно стереть нужное не успел. А может, и не собирался.
Он двумя точными ударами разломил ноутбук, словно огромное сухое печенье, выдрал некую блестящую пластинку с торчащими проводками и сунул в карман.
– Вот теперь все, – сказал он. – Уходим.
– Это ценность? – спросила она с недоверием.
– Знание – сила, – пояснил он. – Знание убило народу больше, чем все землетрясения, вулканы, цунами и грозы вместе взятые!
Она с уважением посмотрела на карман Михаила.
– Ой… ты со знанием поосторожнее!
– Я буду, – пообещал Михаил, – но вот другие знающие атомную бомбу все-таки придумали.
Как только вернулись к автомобилю, он кивнул Обизат на левое сиденье, а сам вытащил смартфон, подсоединил к нему пластинку, что добыл в кабинете Панаса.
Она медленно тронула автомобиль с места, опасаясь помешать ему, сама краем глаза поглядывала на экранчик смартфона, где появляются и пропадают непонятные значки, а следом буквы и картинки с графиками.
