Михаил не ответил и не мог еще ответить, раскаленное дыхание рвется из груди, словно внутри настоящий вулкан, сердце больно бьется о ребра, в этот момент все отчетливее ощутил, что он всего лишь человек, и что человек этот смертельно вымотан битвой.
Азазель взглянул на одного, на другого.
– Давайте восстановим силы, – предложил он. – У меня язык тяжелее этой скалы…
Михаил увидел устремленные на него взгляды, сказал с усилием, с трудом одолевая слабость во всем теле:
– Уриила вообще-то сразил Сатан. Я только добил малость, Уриил был совсем обессилен…
Он перехватил понимающий взгляд Азазеля, зато Сатан сразу вскинул голову. Глаза мрачно засверкали, лицо преисполнилось гордыни и надменного величия.
Обизат вскрикнула:
– Но ты снес ему голову!.. И меч перерубил…
– Его меч надрубил еще Сатан, – сказал Михаил, – мне осталось только еще раз стукнуть в том же месте. Только и всего. Обизат, нужно быть справедливыми!.. Уриила одолел Сатан, я только нанес последний удар. Азазель видел…
Азазель кивнул, сказал громко:
– Да, я все видел. Уриила победил Сатан, а Михаил помог самую малость. Ему повезло успеть нанести последний удар. Моя школа!.. Чувствую, теперь у меня отбоя не будет от учеников.
Обизат смотрела глазами несправедливо обиженного ребенка, Бианакит дипломатично молчит, уже понял. Старый солдат знает, что иногда стоит свои заслуги приписать командующему ими офицеру, чтобы дисциплина продолжала оставаться прочной, а единоначалие незыблемым.
Со стороны портала раздался грозный топот. Земля заметно колыхнулась под ногами.
Азазель сказал хрипло:
– Портал… Его нужно поскорее разрушить! Сейчас сюда хлынут все заговорщики…
Из портала, пригибая головы на низком выходе, появились исполинского роста демоны, вдвое крупнее тех, кого с такими усилиями удалось победить только что.
Все закованные в доспехи темного цвета, Михаил узнал черную бронзу, единственный металл, что постоянно впитывает рассеянную в преисподней магию, усиливая защиту.
Михаил с холодком ужаса вспомнил, что когда делал последний выстрел, в стволе уже не оказалось патрона, и если бы не помог все замечающий Бианакит…
Демоны все выходили и выходили, Михаил насчитал двадцать исполинов, рядом простонал Азазель:
– Только не это… Они из Братства самого Агиросиона!
Вперед выступил могучий и прекрасный лицом и телом демон, светлые волосы падают до плеч, синие глаза излучают свет, рога белые и прямые, а когда за спиной распахнулись мускулистые крылья, Михаил с холодом в груди увидел чудовищные когти на верхних суставах крыльев, недобро блестящие, словно источающие яд.
Сатан, приподнявшись на локте, сказал хрипло:
– Агиросион?.. Ты с ними?..
Демон презрительно поморщился, израненный Сатан выглядит жалким, вскинул руку, в ней появился длинный черный меч с изогнутым лезвием, что расширяется в конце.
Михаил дрогнул, демон Агиросион один из сильнейших бойцов Ада, имеет право действовать от имени Люцифера в решении проблемных вопросов преисподней. Как говорит молва, в битве искусен, не знает жалости к побежденным, всегда идет до конца в бою.
Если заговорщики сумели переманить на свою сторону такое доверенное лицо Сатана, то они намного сильнее, чем Азазель подозревает…
Михаил расслышал в хриплом от усталости голосе Сатана отчаяние, крикнул Азазелю:
– Отступим?..
Азазель ответил надсадным голосом:
– У меня нет сил на перенос… И у тебя, уже вижу, нет…
– А Сатан?
– Выложился больше нас, – крикнул Азазель. – Он гордец, помощи не просил. Нам остается только достойно…
Михаилу почудилось, что мир содрогнулся от страшного рева. В пролом из ниоткуда вспрыгнул огромный демон с мечом размером в бревно.
Михаил не успел хлопнуть глазами, как он одним ударом смел исполинов в черной броне, еще двое попали под его богатырский замах и сразу рассыпались сверкающими брызгами.
– Кайдо! – вскрикнул Азазель в изумлении и восторге.
Кайдо свирепо ревел и рубил чудовищным мечом, и было видно, что счастлив выпустить накопленную в отшельничестве огромную мощь сына Сатана.
Агиросион закричал в злобе:
– А ты… зачем?
Кайдо ринулся на него, как черный смерч. Агиросион попятился под его стремительными и очень тяжелыми ударами, некоторое время пытался выстроить защиту, но Кайдо наносил такие чудовищные удары, что едва не вогнал Агиросиона в твердую сухую почву, как вбивают металлический кол.
Пытаясь защититься, он вскинул меч, держа его поперек, а широкое лезвие меча Кайдо с легкостью рассекло и эту полосу металла, и голову Агиросиона, а остановилось, застряв в толстом металле доспеха где-то на том уровне, где сходятся ключицы.
Обизат первая поднялась и бросилась с мечами на оставшихся демонов.
Кайдо заорал:
– Не сметь!.. Они мои!
Обизат послушно отступила и убрала мечи в ножны. Демоны, верные вожаку, отступать не стали, Кайдо в бешенстве рубил так, словно перед ним кустарник, и вскоре остался один среди распластанных на земле тел.
Когда он повернулся к команде Азазеля, стало видно, насколько он смертельно устал за безумную схватку, где выложился весь, хотя и длилась она недолго. По измученному лицу струятся ручейки пота, воздух хватает широко раскрытым ртом, а налитые кровью глаза стали огромными и выпуклыми, как у рака.
Азазель поднялся, сказал с чувством:
– Кайдо…
Кайдо выставил перед собой ладони и даже отступил на шаг.
– Азазель, замолчи!.. Замолчи, а то ударю!
Азазель сказал быстро:
– Но я же ничего не сказал…
– Вот и не говори, – велел Кайдо громовым голосом. – Я знаю все, что прохрюкаешь!.. Но вы и сами справляетесь, вот уж не ожидал… Я мог бы и не приходить. Вы сами, все сами!.. Нет, я не встану во главе клана!.. Я уже был во главе. Это ловушка…
– Кайдо, – вскричал Азазель. – А честь рода?..
– Все ничтожная суета, – прервал Кайдо. – Ты не понимаешь…
– Я? – вскрикнул Азазель. – Я даже королем был… и не раз! Только простые люди думают, что это верх… на самом деле верх, ты прав, в поисках истины, разгадывании тайн нашего бытия… Но, Кайдо, мы в таком мире живем, что как только начнешь задумываться, как это все и зачем, как тут же какая-то сволочь норовить тебя запрячь, оседлать и кататься на тебе по рытвинам!
Кайдо взглянул с симпатией, рыкнул:
– Но ты как-то нашел норку?..
– Это компромисс, – пояснил Азазель. – Я, как и раньше, служу и защищаю, но на своих условиях…
