Ну а потом все снова закончилось. Никогда ведь не бывает так, чтобы всегда хорошо. Это плохо может быть вечно, как в аду. В раю тут же выгоняют – как только сожрешь вкусненькое яблочко.
Интернет все убил. Воровство книг. Бумажные тиражи снизились, и теперь нужно было писать много, а платили за это совсем немного. И дальше, скорее всего, будет еще хуже. «Бумага» умирает, а защищать «электронку» никто не может. Или не хотят – чтобы не злить «электорат». Кто-то из писателей бросил писать, кто-то еще вяло трепыхается – как я, к примеру, но вообще все печально.
Зина слушала меня и сочувственно кивала, поджимала губы, вздыхала: искренне или чтобы меня не обидеть, не знаю. Женщин трудно раскусить, они от природы актрисы. Тем более раскусить психиатра со стажем, это совсем уже нереально.
Мы съездили на Кумысную поляну, и я рассказал Зине, как вечерами в нашем времени тут останавливаются машины с темными стеклами и колышатся, будто от землетрясения.
Потом снова спустились в город – мимо «Третьей советской» больницы, в центр, и я торжественно прокатился по проспекту Кирова, тому самому, который в моем времени станет пешеходным. Теперь по нему ехали машины и жужжали электромоторами троллейбусы второго и третьего маршрута!
Хорошо, ей-ей! Как в детство вернулся! Хмм… почему – «как»?!
А потом поехали домой. Но прежде заехали в магазин «Спорттовары», что на улице Максима Горького, и я там купил две двухпудовые гири, кеды, боксерскую грушу, боксерский мешок, перчатки, а также плавки и еще кучу всякой лабуды. В том числе и купальник для Зины. Два купальника. Их она выбирала сама (еще бы!).
Потом на Сенной рынок. Зина хотела заехать на Пешку, но я настоял – на Сенной. Просто посмотреть хотел, чем он отличается от «моего». Оказалось – ничем! Ну… кроме количества машин на дороге и возле его ступеней. Еще нет стоянки, еще нет ловушки со знаком эвакуатора (попадался, ага!). А внутри – практически все, как и в моем времени. Ряды, ряды, ряды…
Накупили еды, я прошел еще и в хозтовары – купил дрель, молоток, скобяных всяких разностей, в общем, все, что нужно. Сложили в машину, поехали. Усталые, но довольные. По крайней мере я – доволен. Хотя… глядя на Зину, никак не подумаешь, что она шибко расстроилась результатами нашего вояжа. Что она и подтвердила, когда мы уже подъезжали к дому. К ее дому.
– Странное ощущение! – сказала она, как-то слегка иронично улыбнувшись. – Вроде как снова замуж вышла! С мужем по магазинам – в субботу. И в кафе посидеть. И домой – еду готовить, телевизор смотреть. М-да…
– А есть что смотреть? – усмехнулся я. – Сколько помню из детства – все какая-то хрень. Типа «Свинарки и пастуха» да «Чапаева». Кстати, ты не видела «Чапаева» на казахском языке?
Зина покосилась на меня и прыснула:
– Ха-ха! Нет! И что там?
– «Петька, патрона бар?!» – «Ек, Василиваныча!»
Зина расхохоталась, а я добил:
– Но это еще ладно! Я киноэпопею «Освобождение» на киргизском смотрел! Представь, заходит такой Гитлер, а навстречу ему встают все его бонзы. Руку вскидывают и кричат: «Хайль Гитлер-ака!» А он им машет ручкой: «Булды, булды!»
– Ха-ха-ха! Да врешь ты все!
– Не, не вру! Ей-богу!
Потом я ей рассказал мой любимый анекдот про наливное яблочко, и тут мы как раз и приехали. В болтовне время быстро летит.
Бабок на скамейке не было, я выгрузил на нее барахло и оставил Зину стеречь, дабы какой-нибудь супостат не убежал с моей двухпудовой гирей. А сам быстренько смотался в гараж, загнал машину и вернулся, чтобы уже без спешки перетаскать все сумки в квартиру.
Кстати, пришлось купить сумки на базаре – мы-то с собой не взяли! На базар ехать не рассчитывали. А там пакетов полиэтиленовых-то и нет! Привык – заходишь на рынок, и тут же два стеллажа со всяческими любых размеров пакетами. Да на улице еще двадцать ларьков, продающих то же самое! А тут – нетушки, с собой бери авоську! Или сетку. Я уж и забыл, как выглядят сетки…
Цены еще доставили – смех один! Пять рублей кило мяса! Поругался с мясником – он, морда рыжая, завернул в кусок хорошего мяса какой-то черной хрени, обрези, и стоит, лупала на меня таращит. Я быстренько разворошил кусок и сказал, что, если он еще раз так сделает, башку отшибу. Может, поверил, может, нет – побурчал что-то угрожающе, типа «у нас самих револьверы найдутся», да и заткнулся.
Вообще-то мясники всегда были самыми криминальными фигурами у нас в Саратове. У нас и настоящие разборки начались в конце восьмидесятых с убийства рыночного бригадира мясников. Подорвали его противопехотной миной. Шуму-то бы-ыло-о-о! И в прямом, и в переносном смысле. Это потом взрывы, перестрелки, убийства войдут в обыденность тогдашней жизни. А в те годы – это было событие! Прокуроры съехались! Городской, областной! Вся ментовская верхушка! Ну как же – армейская мина! Общеопасный способ убийства! Ай-яй! Смешно, конечно… если сравнить с тем, что было потом.
Хотя… это я сейчас деньги Зины тратил… а если бы зарабатывал сам? Сто семьдесят рублей зарплата, то есть примерно восемь рублей денщина. Сколько мяса я мог бы купить? Тридцать четыре килограмма. А в мое время тридцать четыре килограмма такого мяса – с косточкой – стоили бы примерно… десять тысяч рублей! А зарплата – сорок! То есть в четыре раза больше? Хм… И сахар – восемьдесят две копейки, сколько мог купить? Двести семь килограммов. Сколько он стоил бы в моем времени? Примерно десять тысяч. И опять в четыре раза больше можно купить! То есть не так все и плохо, как мы плачем?
Рассказал Зине, за ужином. Она помолчала и выдала:
– Да, сахара завались. Кубу-то надо поддерживать? А вот мясо ты видел в магазине? Или колбасу? Забыл уже, да? Нет их. В магазин «Колбасы», что на улице Ленина, – с вечера пишутся. За сырой колбасой. Копченой нет и не будет. Так что все относительно. Ты вот пошел в магазин у себя там – и купил все, что тебе нужно. А мы – нет. Там нет ни хорошей импортной обуви, ни колбасы с мясом. Все по блату. Так что…
– Ну и что ты предлагаешь? – опять завел я свою шарманку. – Может, и не стоит сохранять Союз?
– Мы ведь уже это обсудили! Зачем переливать из пустого в порожнее? Сделаем все, что сможем… вот и все. «Делай что должно, и будь что будет» – кто сказал?
– Я сказал! – ухмыльнулся я и заработал ложкой, хлебая картофельный суп.
– Вообще-то Марк Аврелий, – не моргнув глазом парировала Зина. – Хватит метаний! Задумали – значит, делаем! Хватит этих самокопаний – надо, не надо! Спасаем людей, и… будь что будет! Все!
После ужина (кстати, довольно-таки раннего по моим меркам) я отправился к себе в комнату и основательно уселся за пишущую машинку. У меня давний принцип – ни дня без строчки! Дашь себе слабину, запустишь дело – потом трудно расходиться.
И понеслось. Опомнился, только когда за окном стало совсем черно. Будильник на столе показывал три часа ночи! Вот это я дал жару! Зато – почти авторский лист. То есть двадцать четыре страницы. Эдак я по-стахановски скоро и закончу!
