– Да иди ты, – грубо ответил сталкер.
– Вот я и иду. Искать транспортные средства для того, чтобы свалить с этих копей царя Соломона. Следуй за мной.
«Константа связи»
– Вставай, товарищ! Хватит валяться. Утро красит нежным цветом! – Задорный девичий голос выхватил Малахова из глубокого забытья.
Андрей открыл глаза. Повертев головой по сторонам, он понял, что лежит на железной койке в длинном помещении, похожем на казарму. И только после этого до него дошло, что казарма – часть галереи станции. Почему-то вместо отдельных кают кровати экипажа размещались в ряд вдоль стенок коридора станции.
– Чего головой мотаешь? – строго спросил Протасавицкий. – Подъем уже был!
Малахов пулей выскочил из-под одеяла.
– О, действует приказ командира! – весело сказала Катя. Она стояла возле койки Андрея, облаченная в спортивный костюм.
– Прошу прощения, господин… – начал оправдываться Малахов.
– Господ мы ещё в две тысячи двадцатом году последних прогнали. Чего это ты вдруг? – недовольно пробурчал командир. – Шутки у тебя неумные, товарищ Андрей.
И только сейчас Малахов рассмотрел Протасавицкого. Хоть в общем командир остался таким, каким он и помнил, но узкие монголоидные глаза и черные как смоль волосы говорили о большой примеси китайской крови. И только потом Малахов сообразил, что стоит перед Катей в одних только черных сатиновых трусах. Он немедленно нашарил на прикроватной табуретке синие трикотажные штаны и такую же майку с длинными рукавами.
– Экипаж, к утренней зарядке стройся! – скомандовал Протасавицкий.
Степанов, Переверзев и Катя выстроились квадратом, толкнув Андрея в левый его угол. Было понятно, что у каждого есть своё место. Пошли команды, какие обычно подают при гимнастических упражнениях: «ноги шире плеч», «руки в стороны» и тому подобное. Для Малахова, привыкшего к тренажерам, это было несколько странно, но постепенно он вошел в ритм. После разминки командир приказал пробежать два круга по галерее. Что было совсем непривычно, ведь раньше за медотсеком размещалась специальная электрическая беговая дорожка. Понимая, что удивиться придётся еще не раз, Андрей вместе с остальными побежал по кругу. Утренняя зарядка окончилась приказом всем явиться после туалета и завтрака на мостик для утреннего развода. Что такое развод, Малахов не знал.
Завтрак проходил в общем помещении и состоял из куска хлеба, кусочка сливочного эрзацмасла и двух кусочков сахара для чая. Судя по цвету и рыбному запаху, чай тоже был не настоящий.
– Хорошо, что благодаря нашей самой гуманной, самой справедливой системе даже здесь, вдали от родины у нас всегда накрыт стол и есть уверенность в завтрашнем дне! – в конце трапезы неожиданно заявил Степанов.
Пилот, одетый в белоснежную, тщательно отутюженную форму, с мужественным ежиком волос, выглядел так, будто сошел со старинного плаката. Он строго осмотрел остальных, видимо, желая убедиться, что его слова приняты с должным энтузиазмом.
– Конечно, хорошо! – в ответ закивали Катя и штурман.
– А ты, Малахов, что, не согласен? – строго спросил Степанов.
– Согласен-согласен, какие могут быть сомнения! Просто у меня рот был занят, и я не хотел на такие светлые слова отвечать невнятно, – нашелся Андрей, понимая, что эту странную игру надо поддерживать.
– То-то, – буркнул пилот.
Утренний развод заключался в нескольких пунктах. Сначала командир, дождавшись, когда все выстроятся перед ним короткой шеренгой, прочел краткую лекцию о политической ситуации момента. Он так и сказал: «А теперь о политической ситуации момента». По его словам, как передали из ЦУПа, сегодня на Земле прошли массовые демонстрации в поддержку линии партии мира по сокращению личных расходов граждан. Огласил также телеграмму приветствия от правительства и Совета Старейшин экипажу, мужественно продолжающему бороздить просторы космоса.
– А теперь, товарищи, я предлагаю посвятить первые три часа рабочего времени изучению трудов лидера мировой партии, товарища Липского. Конспекты предъявите на вечерней поверке. – Командир оглядел строй и добавил: – Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!
Тут Константин Петрович подошел к своему компьютеру и нажал клавишу. Из динамиков интеркома послышались бравурные звуки, и команда запела какую-то песню, став по стойке смирно. Малахов понял, что выделяться не стоит, и последовал за остальными. Единственное, что он не знал слов гимна, а это определенно был гимн, и для вида старательно открывал рот. Хорошо, что динамики были включены на полную громкость и его неучастие в пении не было заметно.
– А какой смысл конспектировать? – полушепотом спросил Андрей у Кати, когда все расселись на свои рабочие места. – Ведь это просто механическая работа.
– Ты, Малахов, всегда отличался политической безграмотностью, – строго заметила Катя. – Во-первых, конспектируя политический материал, ты выражаешь таким образом свое отношение к гениальным работам, выбирая то, что наиболее тебя впечатлило и что, по-твоему, наиболее важно в данной работе. Во-вторых, представь себе, враги каким-то образом узнают, что на станции форпост человечества в нашем лице не занимается политической подготовкой. Что тогда будет?
– А как враги узнают? – осторожно спросил Андрей, даже не пытаясь выяснить, кто эти враги.
– Если наша колыбель, Земля, нашла способ отправить нас сюда, в неведомые дали, то что мешает врагам сделать то же самое? – удивленно ответила девушка.
– А разве враги могут достичь таких же вершин в познании Вселенной, как и мы? – Андрей включился в эту безумную игру словами.
– Нет, никогда они нас не смогут ни догнать, ни перегнать! – громко заявила Катя, гордо окинув взглядом остальной экипаж, склонивший головы над конспектами. – Но коварству врага нет предела!
– Украдут? – Андрей с трудом сдерживался, чтобы не смеяться.
– Малахов! Ты своим поведением ставишь себя на грань благонадежности! У тебя есть сомнения в линии партии? Откуда это у тебя? Ты же всегда был самым благоразумным из нашего экипажа! Что с тобой?
– Со мной всё в порядке. Я просто хочу укрепить веру в разумное будущее и производственную дисциплину, специально задавая самому себе провокационные вопросы. – Малахов про себя ужаснулся той чуши, которую он произнес. – А получив правильные ответы от соратников, я становлюсь ещё более подкованным!
– Вот теперь я вижу тебя таким, каким ты и должен быть, товарищ! – Катя встала и протянула ладонь Андрею.
Когда он ответил тем же, Катя энергично пожала ему руку.
– Ты меня, конечно, напугал! Я даже подумала, не перевести ли тебя во вторую очередь. Но нет! Первый мой ребенок будет наш! А Борис пусть подождет!
– Это правильно! – Малахов ужаснулся словам девушки, но перечить не стал.
– С тех пор как партия стала регулировать наши половые отношения, когда стало понятно, что надо расширять генное разнообразие, жить стало веселее! – горячо заговорила девушка. – Вот товарищ Липский что писал в своей работе «Как нам реорганизовать постель»? Помнишь?
