Позади ящиков с законсервированными бабочками они видят занавески, свисающие с деревьев. Слышат призрачные орудия. Это место – стрельбище, полное нематериальных пуль.
– Это пейзаж Тойен, – говорит Сэм.
– Я знаю, что это такое, – огрызается Тибо. – Я же из «Руки с пером».
Изысканный труп пробирается сквозь пыль. Сэм смотрит на него с тем же выражением, что и прошлой ночью, когда она наконец остановилась под не до конца расплывшимся балконом, повернулась и уставилась на манифа.
Зрелище вынудило ее попятиться, и изысканный труп тоже попятился, топнул ногой. Встревоженный Тибо сосредоточился на том, чтобы его успокоить. К удивлению партизана, существо подчинилось ему.
– Я им не нравлюсь, – сказала Сэм.
– Манифам? Не думаю, что у них есть о тебе какое-то мнение.
Но когда Тибо в конце концов убедил ее взять веревку, изысканный труп оскалил зубы, и Сэм ее отпустила.
– Он как будто видит союзника именно в тебе, – сказала она.
Теперь Тибо снова напрягает интуицию. Из трубы паровоза в бороде манифа выходят облака дыма. Существо следует за ним, как будто что-то знает.
Стая птиц в небе превращается в одну огромную птицу, потом – в танцующую фигуру и, наконец, рассеивается. Сэм и это фотографирует.
– Я собирался уйти отсюда, – внезапно сообщает ей Тибо.
– И тут я тебя нашла, – говорит Сэм и замирает в ожидании.
– Некоторое время назад я встретил женщину, которая ехала верхом на манифе, – снова начинает Тибо.
– Вело, – говорит Сэм. – Я кое-что об этом слышала…
– Слышала? – Тибо ощущает карту в кармане. – Ну а я был там, когда пассажирка умерла. И когда я проверил ее вещи… Мне кажется, она была шпионкой. Как твой друг с шоколадом.
– Естественно.
– Британской. Из УСО
[20]. – Тибо приподнимает свой конец поводка. – Она тоже управляла манифом при помощи кожаных ремней. Или пыталась. Мы не удержали существо, а надо было. При ней нашлась карта. С нарисованными звездочками и пометками.
– И о чем говорилось в тех пометках?
Созвездие поверх Парижа. Они вытащили грязный листок из ее внутреннего кармана.
– Большинство из них оказались зачеркнуты, – говорит Тибо. – Это были названия утерянных предметов. Знаменитых манифов. – Тибо смотрит на Сэм и видит: до нее дошло. – Я принял ее за сороку. Ну, она точно охотилась за артефактами. Но, возможно, не для себя.
– И ей удалось что-то найти?
Ему кажется, что игральная карта в кармане шевелится.
– Кто знает… При ней ничего не было. Может быть, она зачеркнула их на карте, когда проверила и узнала, что они пропали.
– Или забрала и отдала кому-то.
Тибо облизывает пересохшие губы.
– Так или иначе, – говорит он, – в конце концов мы ею воспользовались. Ну, картой. Разумеется. Мы с товарищами. Отправились на поиски. Пошли в Булонский лес.
– Почему?
– Потому что там оставалась еще одна звезда, не зачеркнутая.
– Я имею в виду, почему «в конце концов»? Отчего вы не вышли на охоту сразу же?
– А-а. – Он не сводит глаз с горизонта. – Я убедил их подождать. – Товарищи не знали, чего именно, однако согласились. – Я кое-что слышал про другой план, который ты упомянула. Подробностей не знал. Только то, что речь о каком-то нападении. Я думал, стоит подождать – вдруг мы что-нибудь услышим. На случай, если все обернется удачным образом.
Сэм молчит, и Тибо приходится продолжать.
– Но ничего не вышло, – шепчет он. – Все обернулось крахом. Шабрюн, Лео Мале, и Тита, и еще многие другие. Они погибли.
– Я слышала. Ты знаешь, что случилось?
– Думаю, враги пронюхали об этом. Они ударили первыми. И у них, похоже, было какое-то… оружие. – Он болезненно скалится. – Я не знаю, какое именно, но наши люди… Погибли лучшие. Самые лучшие. Наверное, нацисты держали что-то наготове, чтобы применить на тех улицах. – Он вполне мог бы оказаться там вместе с теми, кого уже не было. И тогда погиб бы сам.
Если бы его присутствие не изменило расклад сил.
Тибо однажды сражался с Карлингом вместе с Лоранс Ише. То был день, полный тусклого света, они вдвоем патрулировали окрестности, она показывала новичку, что к чему. Рутинный осмотр спокойной местности. Ничего не ожидая, они очутились на месте недавнего сражения и угодили в засаду.
Он с воплем бросился в укрытие, на ходу пытаясь стрелять, пытаясь вспомнить под огнем, чему его учили. Когда он повернулся и привстал, то оказалось, что Ише стоит на прежнем месте в своем грязном платье в цветочек и курит, не обращая внимания на пролетающие мимо пули.
Потом она подняла правую руку, что-то прокричала, и появившийся невесть откуда чересчур огромный орел ринулся прямиком на врагов, собравшихся у входа в тупик. Пока Тибо выглядывал из укрытия, наблюдая за тем, как крылья бьют по противнику, который растерянно вопит и пытается бежать, Ише сказала что-то еще и сотворила гусеницу длиннее и толще лошади, с головой хищной птицы, и та заструилась следом за орлом по битому кирпичу. Тибо услышал крики и влажные звуки. Ише создала ванну, полную мерцающих осколков зеркала, и заставила свое творение поскакать на когтистых лапах прямо на командира гестапо, который растерянно таращился на происходящее. Ванна врезалась в него, осыпала острыми обломками. Он заорал и превратился в облако кровавых брызг и отражений.
– Однажды я видел, как Ише заставила собственные стихи воплотиться в жизнь, – говорит он. – Не многие так умеют.
– Может, у твоих товарищей тоже было секретное оружие. Я слышала всякое.
– Ты это уже не в первый раз повторяешь. Не знаю. Не знаю, удалось ли им найти то, что они искали. Если оно вообще существовало.
– Ну, слухи-то ходили. О сражении. О каком-то манифе с их – с вашей – стороны и о чем-то со стороны нацистов…
– Я тоже слышал эту болтовню, – перебивает Тибо, и она растерянно моргает. – Если у них и было секретное оружие, оно не сработало, верно?
– Так ты поэтому уходишь? – спрашивает Сэм через некоторое время. Он не отвечает. – Что там случилось, в лесу? Вы нашли, что искали?
– Мне надо было на хрен уйти прямо тогда, – говорит Тибо. – Как только я узнал про фиаско. Про то, что они погибли. Но я остался. Мы все остались. Решили следовать карте.
Его ячейка. Вокруг костра. Они пьют за погибших. За людей, чьи настоящие имена знали не всегда. Но о чем они точно знали – по слухам, по зашифрованным сообщениям, которые к границам арондисмана наконец-то принесли гонцы, по переменам в атмосфере, которые могли ощущать люди вроде Тибо, – так это о том, что неудачное нападение что-то изменило. Что их сторона упустила свой шанс.
