«Детективы, ведущие дело об изнасиловании, уже установили личность жертвы и сейчас связываются с ее родственниками. Пока не сообщается, является ли пострадавшая Аннелизой Йенсен, студенткой Университета Виктории и дочерью видного местного промышленника Стива Йенсена. Аннелиза таинственным образом исчезла из кампуса две недели назад, что лишний раз подчеркивает удручающую статистику преступлений, которой вновь избранный мэр Джек Киллион клятвенно пообещал заняться…»
– Что? – оторвавшись от статьи, Энджи уставилась на начальника. – Она и Киллиона приплела?!
– Другие городские газеты уже через час подхватят сенсацию и поднимут дикий хай. Кто рассказал этой репортерше, что произошло изнасилование?
– Возможно, у нее есть сканер. Она приезжала на кладбище и видела все своими глазами. Или поговорила с медиками «Скорой помощи» или врачами в больнице, не знаю.
Веддер тяжело вздохнул и провел пятерней по волосам, которые в последние полгода начали редеть.
– Так, ладно. Что у вас есть и что вам нужно? Кто пострадавшая?
– Мы еще не установили личность.
– Тогда что здесь пишет эта фитюлька? Ты ей говорила, что выяснили?
– Я не стала ничего отрицать. – Энджи бросила газету на стол.
Веддер выругался.
– Хорошенький способ известить ближайших родственников, Паллорино! Это же чья-то дочь, чья-то сестра…
– Можно подумать, я не знаю! – огрызнулась Энджи.
– И позволь сказать тебе кое-что еще. – Начальник мерно постукивал каменным пальцем по ее с Хольгерсеном фотографии. – Можешь смело спорить хоть на свою задницу, что Гуннар не обрадуется твоей физиономии на первой полосе. В чем в чем, а в этом я уверен. Ты становишься символом любого ляпа столичной полиции, особенно моего отдела…
Гнев неподконтрольно рванулся откуда-то изнутри и мгновенно охватил Энджи. Она стиснула зубы.
– Вот даже не смейте, Веддер. Я не виновата в том, что случилось с Хашем. Меня допустили к рабо…
– Ладно, ладно. – Веддер примирительно поднял ладони. – Ты права, извини. – Он снова выругался и пригладил волосы. Отвернувшись к окну, он постоял спиной к Энджи, глядя на мокрый снег, налипающий на стекла. Атмосфера сгущалась. Энджи стояла с тяжело бившимся сердцем и напряженной шеей.
– При всем уважении, сэр, – тихо начала она, стараясь сохранять спокойствие, – не я писала эту статейку. Эта дамочка поджидала нас у больницы и кинулась наперерез… По-моему, ничего особенного не случилось: основная часть информации в этой статье высосана из пальца, факты подтасованы, заявления голословны. Это же ясно.
Веддер медленно кивнул и обернулся, встретившись с ней взглядом.
– Извини, Энджи, – сказал он мягче. – Всем не хватает Хаша. Напряжение зашкаливает. Все ждут, что покатится голова Гуннара, а может, и моя. Сама-то как, держишься? С Хольгерсеном сработались?
– Пока еще рано говорить.
– Он хороший детектив. Давай срабатывайся.
Энджи выдохнула:
– Постараюсь.
– Так что у нас есть? Введи меня в курс дела.
– Изнасилование на кладбище, скорее всего, связано со старыми делами Риттер и Фернихок. – Она вкратце рассказала Веддеру подробности, подчеркнув сходство почерка преступника, но не успела закончить, как в дверь постучали.
– Войдите, – сказал Веддер.
Дверь распахнул один из патрульных.
– Мы нашли мать пострадавшей девушки, – выпалил он, еле сдерживая возбуждение. – Она уже в Сент-Джуд. Зовут Лорна Драммонд. Увидела газетные заголовки и в истерике бросилась в больницу – ее дочь не вернулась с ночной смены в пекарне.
М-да, неплохой способ известить близких о случившемся, Мерри Уинстон.
– Из какой пекарни? – спросила Энджи.
– «Синий барсук», у моста на Джонсон-стрит. Там сказали, что девочка не вышла на работу и не отвечала на звонки.
Энджи выскочила из кабинета, едва не сбив патрульного с ног.
– Хольгерсен! – заорала она над выгородками в зале, хватая куртку с крючка. – Где, черт побери, носит Хольгерсена? – громко спросила она, пропихивая руки в рукава и хватая свою сумку.
– На улице курит, – ответил мужской голос из дальнего угла.
Черт его побери! Энджи взглянула на часы и повернулась к патрульному:
– Увидишь его, скажи, чтобы ехал в Сент-Джуд, я буду там.
Она вышла, не дожидаясь напарника. Едва села за руль, зазвонил телефон. Она рявкнула в гарнитуру, сдавая задним ходом:
– Паллорино!
– Энджи?
Отец. Черт! Она совсем забыла – они же собирались упаковать и убрать оставшиеся вещи матери. Энджи должна была приехать час назад.
– Пап, я… я не смогу сегодня, правда не смогу. Мне только что поручили важное расследование…
– Все ясно, – вздохнул отец. – Я и не рассчитывал, что ты приедешь. Ты же вечно на бегу. Всегда от чего-то убегаешь, Энджи…
На этом он положил трубку.
Глаза предательски жгло, когда Энджи выехала на улицу.
╬
Глава 9
Подъехав к полицейскому кордону, Мэддокс опустил стекло.
Патрульные машины с включенными мигалками цепочкой вытянулись по Уорф-стрит. Мокрый снег окутал все вокруг сплошной пеленой; копы в ярко-желтых прозрачных куртках отправляли машины в объезд, через центр. У кордонов собралась толпа зевак.
Мэддокс показал патрульному свой новенький полицейский значок, выданный в отделе кадров. Джек-О залаял, и патрульный, пригнувшись, заглянул в машину.
– Что, новый К-9 прибыл на службу, сэр?
– Скорее талисман. Простите за запах мочи.
Полицейский неуверенно улыбнулся, отступил и переставил барьер, открывая проезд.
– Сюда, сэр, вон тот участок перед поворотом на Джонсон-стрит, там, где оцеплено для следственной группы. Спуск на верфь дальше по набережной, за кирпичными строениями.
Полицейским на парковке Мэддокс снова показал значок, и его имя внесли в список побывавших на месте преступления. Оставив автомобиль рядом с фургоном судмедэкспертов, Мэддокс оглянулся на Джека-О:
– Веди себя хорошо. Я скоро приду и выпущу тебя погулять, а завтра у тебя уже будет собачья нянька.
Ответа с заднего сиденья не последовало.
Оставив окна чуть приоткрытыми, Мэддокс достал из бардачка бейсболку – зонт остался в «Синем барсуке» – и вышел из машины. Ветер сразу вознамерился сорвать с него пальто, а мокрый снег налипал на щеки и сразу таял. Мэддокс прошел мимо темного седана с наклейкой «Коронер при исполнении». На приборной панели лежала открытая коробка недоеденных «Тим Битс» – от пончиков остались только неровные края у пустой серединки. Завтрак чемпионов. Мэддокс вспомнил, что так и не поел. Вот вам и яйца «Бенедикт», и ланч с дочерью…
