Задумавшись, Тиль пропустила великий момент: юная Елена Волкова уснула и была со всеми почестями уложена в кроватку и поручена присмотру Рихарда. Увы, доверить девочку обычной няне оказалось невозможно, ее дар пробудился сразу после рождения и для любого немага был смертельно опасен. Умертвие же легко впитывало все ее выплески, невозмутимо меняло превратившиеся в прах пеленки и отлавливало ожившие игрушки. Рихард даже кормил Елену из бутылочки – у Тиль молока не было, хорошо хоть в родах не умерла. Как сказал герр Мессер, буквально вытащивший ее с того света, родить хотя бы одного ребенка после встречи с Молчаливой Сестрой – чудо из чудес, и о втором мадам Волковой не стоит и мечтать.
Поцеловав спящую дочь и осенив ее кругом, Тиль вместе с Андре вышла из детской. Не то чтобы она стала религиозной, скорее до нее дошло, что если Сестра – не выдумка, а вполне реальная метафизическая сущность, то и Брат, он же Единый – наверняка тоже. И от нее не убудет, если она проявит толику уважения. Ради дочери… ладно, и ради Андре тоже.
А вот с ним все было сложно. Тиль любила его и простила ложь – в конце концов, он всего лишь хотел ее защитить от придворных интриг, и не его вина, что она тоже лгала о том, кто она на самом деле. И что самое неприятное, лгала до сих пор. Всем. Ну не готова она была заявить: сюрприз, ребята, я вообще из другого мира! Особенно после того, как посмотрела на лабораторию Бастельеро и поинтересовалась у Курта местной научной этикой. Гуманизм? Не слышали. Только разумное использование во благо науки и государства.
Именно по причине местной этики Тиль не рвалась ко двору. Ей вообще была неинтересна светская жизнь, кроме разве что общения с супругами господ магов: фрау Курт, фрау Мессер и фрау Энн. Да и развлечений у нее хватало. Кроме регулярных уроков магии у нее был Институт Благородных Девиц – на самом деле два института, в Брийо и в Виен. Она не преподавала сама, но регулярно посещала оба заведения и присматривала за делами, в чем ей очень помогали новые подруги. Она бы и чаще бывала в Брийо, но господа маги категорически запретили ей ходить туда без сопровождения кого-то из них. Ибо Маньяк, проклятие, недовольство императора и все такое.
С Маньяком Тиль так ни разу больше и не встретилась, только слышала, что во Франкии наконец сменился магистр Ордена Лилии, и новым стал некий Черный Карлик. Нетрудно было догадаться, кто скрывался под этим именем.
Зато до рождения дочери она довольно часто виделась с Жозефиной, и еще чаще – с Драккаром и доном Сальваторе Даэли. Он, кстати, переехал в Астурию и стал самым модным художником континента. Его невероятную сюрреалистическую манеру расхваливали в газетах, ему пытались подражать, но попытки эти были смешны. А вот у Тиль в будуаре висел портрет его работы. Она даже предложила Сальваторе назвать девушку с портрета Галой, правда, он не понял почему, но согласился. И обещал нарисовать еще один ее портрет в день свадьбы. Если, конечно же, эта свадьба когда-нибудь состоится.
В конце концов, даже будучи замужней дамой, она сможет делать все, что захочет. Андре поддерживает все ее начинания, он – самый лучший ее партнер по бизнесу, изумительный любовник, так не пора ли уже сказать ему «да»? А что она потеряет титул княгини Волковой – чихать, не в титулах счастье.
– Ты сегодня так задумчива, мое сокровище. – От голоса Андре (или Шарлеманя? Различить их по голосам было совершенно невозможно!) Тиль вздрогнула.
– Думаю, где бы взять денег на постройку Академии Наук, – немножко слукавила Тиль. – Дон Сальваторе Даэли нарисовал изумительный проект, Курт и Бастельеро составили предварительный список научного оборудования, но чтобы построить ЭТО, придется продать всю Астурию и половину Франкии.
То есть про Академию она в самом деле думала. Бастельеро и Курт заразили ее своей безумной – для этого мира безумной! – идеей собрать магов и ученых в одном месте, предоставить им лаборатории, оборудование и прочая и там же централизованно обучать магов. Причем магов не только Астурии, но и всего Континента. И даже – даже! – женщин! Потому что никуда не годится такое разбазаривание талантов! Вот на это Матильда и купилась.
Академия, где женщины и мужчины равны. Где не имеет значения, шевалье ты или простолюдин, граф или дочь булочника.
Вот только даже у весьма состоятельных вельмож все равно не хватало финансов на столь масштабный проект, а привлекать тех, кто не разделяет их идей равенства на ниве науки, не хотелось. Вот они и искали – единомышленников и деньги, деньги и единомышленников.
– Почему бы нам не раскопать какой-нибудь древний клад? Говорят, в Черных Горах их множество. – Андре приобнял ее за плечи и нежно поцеловал в висок. – Десятка-другого сундуков хватит на центральный корпус.
Тиль слышала в его голосе тщательно запрятанное сожаление: когда-то Андре был достаточно богат, чтобы подарить ей такую Академию. Теперь же ему принадлежало лишь крохотное разоренное баронство во Франкии – меньше, чем самое скромное из его русских поместий. В этом мире с территориями и полезными ископаемыми дело обстояло примерно как в нашем: вся Астурия умещалась в одной Смоленской губернии, и еще оставалось место для Баварии. Так что русский князь (если по нашей терминологии, то княжич) определенно был богаче астурийского короля.
Тему кладов они обсудить не успели, хотя идея была неплоха. Корпорация «Драккар» отлично развивалась, уже приносила ощутимый доход, особенно продажа лицензий на производство всяких бытовых диковинок вроде мясорубки, ручного миксера и примитивной швейной машинки. Но почти все деньги партнеры вкладывали в новые разработки, ведь Тиль смогла дать лишь основные идеи, а физику и химию за два века ученым фанатикам, которых нашел сэр Джеймс, придется открывать самим. Чему бы, кстати, очень поспособствовала Академия Наук.
Так вот, продолжить беседу им помешал разнесшийся по всей вилле «Альбатрос» голос королевского посыльного:
– Письмо от его величества Фридриха ее светлости княгине Волковой!
Виен, Астурия, королевский дворец. Тот же вечер
Матильда
«Мы желаем видеть Вас, дорогая Матильда, и Андре де Грасси сегодня на обеде.
Фридрих».
Вот такую записку вручил Тиль посыльный и сообщил, что королевский обед начинается в семь вечера, и гостям рекомендуется явиться за час. Аналогичную записку получил герцог Бастельеро. Шарлемань радостно показал Андре язык (кто тут мальчишка, спрашивается?) и ушел к Курту в лабораторию, что-то там очень нужное и важное исследовать.
Тиль не слишком-то хотелось тратить весь вечер на политесы, но от личного приглашения короля не отказываются.
– Прекрасный повод потанцевать, любовь моя, – ободрил ее Андре.
– На обеде?
– До и после, – пояснил Бастельеро. – Странная мода – танцевать вместо обеда.
– Правильная мода, – хмыкнул Андре. – Есть три часа кряду, слушая оды монарху и сплетничая, что может быть скучнее?! То ли дело танцы!
Вот что Тиль без сомнения нравилось в Андре, так это способность всегда и во всем найти плюсы. Позитивное мышление. А никакое не мальчишество!
