– Старинный баронский род, правда, разорившийся. Ваши предки – из коренного дворянства Бельтрани, ныне одной из провинций Франкии, присягнули императору после Недельной войны. Ваш отец заявил о пропаже три года назад, но муниципалитет не мог объявить вас мертвой до истечения шести лет с момента исчезновения.
У Матильды голова совсем пошла кругом. Какое, к чертям, коренное дворянство? Какая Недельная война? Какой муниципалитет?!
– Увы, я совершенно не помню родителей, – честно сказала она. – Мсье Товиль, мне же не придется с ними встречаться? Очень неловкая ситуация…
– Я ничего об этом не знала! – глухим от страха голосом сказала Жозефина. – Клянусь, я понятия не имела, что мадам Матильда дворянских кровей! Фифи ни слова об этом не сказала! Если бы я знала…
Матильда обернулась к ней, едва не продолжив: «А знала бы, оставила меня там, на растерзание солдатне? Или попыталась бы поиметь с моего спасения свой маленький бонус?»
– Я пока не предъявляю тебе обвинений, – жестко ответил Товиль и налил вина себе и Матильде. – И только от тебя будет зависеть, предъявлю ли я их. Но вот Фифи мы зададим несколько вопросов, в том числе о ведьме. Скорее всего, нелегальной. Кража баронской дочери – это очень тяжкое преступление!
Жозефина побледнела еще сильнее и, похоже, готова была рухнуть в обморок. Проблемы у нее явно могли быть очень серьезными, и если имперский нотариус даст делу ход, то даже шевалье Маньяк не поможет. А скорее, просто умоет руки и сделает вид, что знать не знает никакой Жозефины. Матильде стало ее почти жаль. Но только почти. Скажем так: она почувствовала себя отомщенной за общение с Маньяком.
Глянув в новые бумаги, поднесенные помощником нотариуса, Матильда выхватывала какие-то имена, даты, незнакомые названия. Вроде бы французские, но чуть иные, вроде бы знакомые, но в то же время… Нет, лучше не вчитываться, а то голова начинает болеть. И становится отчаянно жаль девочку, подростком проданную в бордель. Куда бы ни попала душа Мими, когда ее тело заняла Ольга, пусть ей там будет хорошо!
– …принеси контракт Матильды, – услышала она приказ Товиля. – И если ты не хочешь отвечать на неудобные вопросы инквизиторов, то забудь все, что сегодня здесь слышала, и особенно – имя ее светлости.
– Да, ваша честь, – пробормотала Жозефина и как ошпаренная выскочила из комнаты.
– А ты постой снаружи и проследи, чтобы никто не подслушивал, – велел Товиль помощнику.
Стоило двери закрыться, как Матильда отложила бумаги, которые тут же забрал нотариус и аккуратно положил в свою папку.
– Мсье Товиль, так мне не придется с ними встречаться?
Нотариус тонко улыбнулся:
– За то, чтобы вашей светлости не захотелось вернуться домой, «обрадованные» находкой родители выплатили вам сто империалов. Это в три раза больше, чем сумма, за которую они продали дочь ведьме.
– Но вы сказали «кража»!
– Само собой, это официальная версия. На самом деле они вас продали, заподозрив проклятие некромантии.
– Суки! – Матильда машинально сжала кулаки. – Собственную дочь!.. А вы, вы тоже считаете, что я проклятая некромантка?
– Ни в коем случае. У вас есть дар, но очень маленький и неразвитый. Не думаю, что вам придет блажь пытаться поднимать зомби, накладывать проклятия и варить запрещенные зелья.
– Какая мерзость, – поморщилась Матильда. – Единственное, что я могу, это видеть цветную дымку, и мне этого более чем достаточно. Превратиться в обезьяну с гранатой вовсе не предел моих мечтаний… – Увидев, что Товиль немного завис на незнакомой идиоме и явно принял гранату за фрукт, Матильда перевела тему. – Сто золотых мне, а вам?
– Столько же. Я подумал, что вам не захочется иметь с ними никаких дел, и от вашего имени пообещал забыть о них раз и навсегда. Тем более теперь вы носите другую фамилию.
– Очень мудрый шаг, мсье, – кивнула Матильда.
– Для вас, сердце мое, Легран. Не волнуйтесь так. Вы теперь свободная, вполне обеспеченная дама, никому и в голову не придет подозревать вас в небогоугодных склонностях. И о вас есть кому позаботиться.
Он огладил ее собственническим взглядом и разлил шипучее вино в два бокала, один подал ей.
А Матильда поймала себя на том, что ее этот собственнический взгляд и почти интимное «сердце мое» внезапно не раздражают, напротив – ей приятно, и даже хочется почувствовать на себе прикосновение его изумительно красивых рук. Легран – молодой, привлекательный мужчина. Нормальный, в отличие от всяких маньяков-извращенцев. Влиятельный. К тому же ее тело очень хорошо помнит удовольствие, подаренное им. Так почему бы и нет? Конечно, романтической любовью тут и не пахнет, но какая к черту романтическая любовь в ее положении?!
– За это стоит выпить, Легран, – улыбнулась она. – И может быть, мы снова будем на ты?
– Разумеется! – Сделав глоток, нотариус откинулся на спинку своего кресла. – Кстати, о заботе, сердце мое. Я нашел для тебя прекрасного жениха. Милейший шевалье, тоже из весьма старинного рода. Твое нынешнее имя не пользуется в Брийо уважением, обстоятельства казни князя… э… весьма позорны, будем откровенны. Его повесили по обвинению в убийстве, к тому же предали анафеме, так что высший свет тебя не примет. Люди злы и трусливы, к тому же алчны. Одинокая дама – легкая добыча для проходимцев.
Матильда вспыхнула от злости и едва не запустила ополовиненным бокалом в стенку, но сдержалась. Напомнила себе, что мсье нотариус прав, в этом мире и в этом веке одинокая женщина в самом деле уязвима. Стоит хотя бы посмотреть на Жозефину: она свободна, богата и чуть более чем полностью зависит от маньяка-гэбиста. Мир мужчин, будь он неладен! К тому же подозрение на некромантию! Не дай боже, кому-то придет в голову написать на нее донос!
Нет, не надо вспоминать несчастную сожженную ведьму. У Матильды, в отличие от нее, будет влиятельный покровитель. Может быть, даже муж… хотя без мужа она бы прекрасно обошлась.
Под проницательным взглядом Товиля она иронично улыбнулась и спросила:
– Отчего же ты не женишься на мне сам, Легран? – Ей в самом деле было интересно. – Если я – такой лакомый кусочек, не понимаю, зачем тебе делиться.
– Если бы я мог, сердце мое! Но это был бы ужасный мезальянс. Я непременно получу дворянство, но не в ближайшее время, увы. Тебе следует выйти замуж за благородного человека, имеющего некоторое состояние.
– И не имеющего возможности любить свою жену?
– Именно. Я рад, что ты меня так хорошо понимаешь. В наследство от мужа ты получила особняк в Брийо, также я выторговал у старого князя пристойное вдове его сына содержание, сто тридцать золотых в год. Но только в том случае, если ты не опозоришь себя браком с простолюдином.
– Ах вот как… – Матильда отхлебнула еще вина. – Это условие – подарок князя слишком настырным нотариусам?
– Можно и так сказать, – поморщился мсье Товиль. – Князь не слишком приятный человек. Но если ты будешь соблюдать внешние приличия, он не сможет оставить тебя без денег.
