– Мадам?.. – Глаза у девчонки были, что чайные блюдца. Еще бы. Завился какой-то мизерабль и ведет себя, словно ему тут все принадлежит.
– Принеси второе кресло и подай шевалье Д’Амарьяку завтрак и вина из большого бочонка, – со вздохом велела Матильда.
– Слушаюсь, мадам! – Делая книксен, девчонка продолжала коситься на маньяка, но была слишком хорошо воспитана, чтобы задерживаться.
Остальные девушки, которых Матильда отдала в распоряжение фрау Берты, тоже повыглядывали – кто из окон, кто из-за кустов. Но стоило Матильде жестом велеть «брысь», как они попрятались. Впрочем, наверняка недалеко и ненадолго. Ведь шевалье Маньяк был первым мужчиной, явившимся в «Ундину» за те три дня, что девушки тут жили.
– Какой демон вас принес? – вздохнула Матильда, решив, что спастись от подслушивания нереально, а значит, остается лишь смириться и не обращать внимания.
– Ай-ай-ай, княгиня, ты выражаешься, словно бордельная девка.
Матильда поморщилась.
– У вас профессиональная деформация, Д’Амарьяк. Везде мерещится бордель. Не пробовали общаться с людьми как с людьми?
Маньяк лишь хмыкнул и двумя пальцами поднял бумажку, исчерканную пометками.
– И чем ты собираешься расплачиваться? Неужели нашла сокровища Мортале? – Маньяк с высокомерным сарказмом оглядел обшарпанный особняк, в котором все еще не хватало части стекол.
– Пришлю счета вам, – ядовито улыбнулась Матильда.
К горлу подступала ярость, отчаянно хотелось запустить в чертова маньяка чем-нибудь тяжелым и острым. Можно топором. А можно – сразу уложить его под гильотину. Изобрести ее, что ли?
– Ты моя злючка, – ухмыльнулся маньяк и уселся в кресло, вынесенное на террасу Михелем. – Я подумаю о твоих счетах, если ты меня порадуешь.
Саму Матильду он оглядел примерно так же, как особняк, разве что сарказма было еще больше. От этого взгляда у Матильды потемнело в глазах, и она чуть было не схватилась за столовый нож… Ее спас от эпической глупости кулон-череп. Он сердито завибрировал и обдал ее холодом – чистым, ясным и свежим холодом, словно ключевой водой.
Темные ангелы, что она делает? Ведь маньяк именно этого и добивается! И как она не заметила сразу мерзкую багровую дымку, тянущуюся к ней подобно щупальцам? Бдительность и еще раз бдительность!
– Непременно порадую. – Теперь Матильда улыбалась маньяку почти спокойно. – Фрау Берта печет невероятные плюшки по-астурийски, попробуйте. Или, может быть, вы предпочитаете штрудель с корицей?
Маньяк сначала недоуменно нахмурился, не понимая – отчего его магия не сработала, а потом рассмеялся. Почти искренне.
– Браво, моя прелесть, браво! Люблю строптивых, но еще больше – умных.
Маньяк сделал знак Козетте, чтобы положила ему штрудель и налила вина из кувшина. Неторопливо пригубил, одобрительно кивнул, отпил почти половину.
«Паузу держит, козел безрогий», – подумала Матильда и вернулась к своему шамьету.
– Хорошее вино, – наконец нарушил затянувшееся молчание маньяк. – Неужели князь Волков не вывез все подчистую?
Матильда лишь пожала плечами. Не собирается она вести с маньяком светскую беседу, все равно не оценит. И тем более не собирается выдавать ему хоть какую-то информацию – о Мортале, Волкове или черте лысом.
– Когда я спрашиваю, ты отвечаешь, моя прелесть. – В бесцветных глазах маньяка сверкнул недобрый огонь.
– Прошу прощения, шевалье Д’Амарьяк. Я посчитала ваш вопрос риторическим, – невозмутимо отозвалась Матильда. – Но если вы желаете знать, что именно князь Волков не вывез из особняка, я распоряжусь, чтобы вам подготовили полный список.
– Я предпочитаю, чтобы ты рассказала мне сама.
Матильду так и подмывало начать с видеомагнитофона импортного, две штуки, но она подавила глупый порыв.
– Как пожелаете, шевалье Д’Амарьяк. Итак, князь Волков оставил в особняке лопаты садовые, три штуки. Грабли, две штуки. Вилы разнообразные, шесть штук. Телегу обыкновенную без колеса, одну штуку, – приятным светским тоном начала Матильда.
Чертов Маньяк слушал, попивая вино и закусывая штруделем. Даже глаза прикрыл. Извращенец. И ладно, пусть слушает о корзинах, сковородах и шкафах платяных. Ей не лень даже назвать по памяти количество льняных салфеток, требующих стирки и отбеливания, благо вчера девушки весь день занимались разбором барахла, а фрау Берта, как истинная арийка, заносила все в гроссбух. А у Матильды отличная память! Вообще-то она сама немножко офигела, когда легко воспроизвела весь список именно в том порядке, как его составляла фрау Берта.
– И это все? – дослушав до конца с таким видом, словно ему оду читали, маньяк открыл глаза. – Ты не упомянула книги.
– Ни одной книги князь Волков не оставил, – сказала Матильда чистую правду. – Сжег все, что были в доме. Портреты рода Мортале тоже. Вас интересует что-то еще?
– Разумеется, моя прелесть. – Маньяк опять сочился сарказмом. – Что из найденного в доме или поблизости ты не упомянула?
– Садовые растения. Инвентаризацию сада герр Петерсон проводит каждый год, но я еще не смотрела отчета.
– Драгоценности? Документы? Артефакты? – К Матильде снова потянулись багровые щупальца.
На этот раз она стойко вытерпела их отвратительно-склизкие прикосновения, продолжая светски улыбаться и смотреть маньяку в глаза.
– Все, что перед вами, – она развела пустыми руками.
– Ладно, – маньяк прищурился, – я тебе поверю.
Верь, верь мне. Главное, не спрашивай, не висит ли у меня на шее кулон, которого ты не видишь.
– Как вам будет угодно. Желаете еще вина?
– Пожалуй.
Пока Козетта наливала ему вина, он сверлил Матильду взглядом. Видимо, ждал, что она разозлится или испугается. Ага, сейчас. Три раза. И начинать беседу она тоже не собиралась, ведь ее не спрашивают? Нет.
Хотя она бы, пожалуй, с удовольствием рассказала бы маньяку о ночи, проведенной с Зорро. Просто чтобы посмотреть, как он злится. Или чтобы самой окунуться еще на несколько мгновений в то жаркое безумие.
Внутри потеплело, настроение поползло вверх. Все же мсье незнакомец был хорош, боже, как он был хорош! И когда занимался с ней любовью, и когда улыбался во сне, обнимая подушку…
Ну да. Она сбежала на рассвете, едва проснувшись. Оделась, выскользнула из номера – и поминай как звали. И никаких угрызений совести или романтической чуши! Отличный вечер, первоклассный секс. Спасибо, мсье Зорро, что подняли мне самооценку и помогли убедиться, что с либидо у меня все в порядке. Прощайте.
– Чему ты улыбаешься? – все же поинтересовался маньяк, приканчивая второй бокал.
Между прочим, вкуснейшего, минимум пятидесятилетней выдержки десертного вина. Наверняка дорогущего!
