Жози замолкла, а повар снова выдал длинную тираду на своем языке.
– Простите, синьор, я не понимаю. – Матильда отступила от его напора. – No, noparla!
Синьор на мгновение замолк, обернувшись к Жози, чтобы та перевела. Но Жози, нехорошо улыбнувшись, заявила по-французски:
– Вы расстроили ее светлость, синьор Гвидо, и теперь ее светлость не захочет вам платить.
Глаза итальянца округлились, он сунул окровавленный нож в карман фартука и шагнул к Матильде, упал перед ней на колени и принялся покрывать ее руки поцелуями.
– О, белиссима донна! Вы есть принчипесса веро
[6]! Вы есть понимать высокий искусств! Вы кушать мой нежный тефтель и сказать: Гвидо, ты есть грандиозо! Вы сказать этот злой донна, надо два, три человек! Прего, белиссима!
Матильда невольно улыбнулась, так смешно это выглядело.
– Надо же, он отлично говорит по-франкски, – прокомментировала Жози. – Прохвост! Я не возьму на работу твоих племянников.
– Но, но, синьора! Мой брат, только мой брат! Ваш кухня быть самый лучший в город! Самый лучший за весь дикий Франк! Все говорить о ресторан принчипесса белиссима!
– Синьор Гвидо, встаньте! – потребовала Матильда.
– Но, белиссима, но! – Повар замотал головой. – Вы сказать, мой брат делать тефтель для принчипесса!
– Жози, что ты ему наговорила?
– Правду, чистую правду. – Рыжая стерва мило улыбнулась. – Не могла же я скрыть от синьора Гвидо, что рестораном владеет дама, приближенная ко двору. Герцогиня, синьор Гвидо никому не расскажет, честное слово.
– Но, но, принчипесса! – Повар сделал глаза еще круглее. – Я есть могила, си! Я ничего не знать о белиссима донна! – и в доказательство зажал себе рот обеими руками.
– О боже… – Вот тут Матильда не выдержала и расхохоталась. – Жози… зачем синьору Гвидо еще два брата на кухне?
– Затем, что он романец! Дай ему волю, он приведет двадцать племянников, и всем им надо будет платить жалованье.
– Но, белиссима! Джино есть рубить фарш! – Повар вскочил, выхватил нож и принялся ожесточенно крошить кусок мяса на доске. – Престо! Престиссимо
[7]!
– Грандиозо. – Матильда отступила еще на два шага, чтобы ее не забрызгало кровью. – Синьор Гвидо! Ау!
– Си, причипесса! – Повар поднял на нее проникновенный влажный взгляд. – Гвидо есть ваш слуга!
– Ты сам будешь платить жалованье всем, кого возьмешь на работу. Из своего.
– Но, белиссима… – У него стал такой вид, словно Матильда предложила ему разделать на тефтели всю его родню.
– Через месяц, если посетители будут довольны, мы поговорим о жалованье для твоего брата. А сейчас Жозефина купит тебе мясорубку. На кухне должна быть чистота!
– No, no! Магия нельзя! Еда стать плохой!
– Никакой магии. Механическая мясорубка.
– Механика? Я не знать такой штук! Я звать брат Марко!
– О боже. – Жозефина схватилась за голову. – Да хоть трех братьев, только платите им из своего жалованья! Займитесь делом, синьор Гвидо.
– Вы не понимать!.. Вы… принчипесса!..
– Да, я не понимаю тонкую душу художника. Все. Работайте! – рявкнула Жозефина на итальянца и, развернувшись на каблуках, выскочила из кухни прочь.
Матильда ретировалась за ней вслед.
– Дурдом, – прокомментировала она, зайдя в кабинет Жози и упав в кресло.
– Он самый, – согласилась Жозефина, первым делом доставшая из шкафчика бутылку и два бокала. – Характер у него, как у бешеного козла, но готовит превосходно. Так что это за мясорубка?
Матильда объяснила – вкратце, без чертежей.
– Никогда такого не видела. Еще одна твоя идея? На этом можно сделать хорошие деньги, – кивнула Жозефина. – Если найдешь достаточно сумасшедшего кузнеца. Но ты же не просто выпить зашла?
– Не просто, – вздохнула Матильда. – Мне нужна твоя помощь. У меня приглашение на праздничный прием при дворе, но нет ни платья, ничего!
– Вот даже не знаю, завидовать тебе или сочувствовать, – хмыкнула Жозефина и протянула ей полный бокал. – Когда-то я готова была отдать десять лет жизни за такое приглашение, а сейчас не пошла бы туда, даже если бы меня освободили от налогов на эти же десять лет! Ненавижу титулованных мерзавцев… прости, это не относится к тебе.
– Я не хочу туда идти. Изображать цирковую обезьянку на потеху публике – не предел моих мечтаний.
– Так откажись. Траур, все такое. Ты ж только что овдовела.
– Траур… – Матильда чуть не хлопнула себя по лбу: как она могла забыть, что у нее еще минимум месяц траура! Вот только отказаться от бала все равно не получится. – Не вариант.
– То есть ты хочешь пойти?
– Не хочу. В гробу я видала этот бал!
– Погоди. Откуда у тебя вообще приглашение? Твой нотариус настолько влиятелен?
– Если бы нотариус! Лично их мерзогнусность шевалье Д'Амарьяк. – Матильда поморщилась и допила контьер.
– О!.. – понимающе протянула Жозефина и заново наполнила оба бокала. – Но ты жива, и даже руки не трясутся. Неужели вы поладили?
– Если так можно назвать арбалетный болт, который я в него всадила, то да.
Жозефина замерла с бутылкой в руках и глянула на Матильду, как на сумасшедшую.
– Болт?! Надеюсь, в сердце?.. Хотя о чем это я. У шевалье Д'Амарьяка его нет и никогда не было. Чтоб ему гореть в преисподней! – Жози отставила бутылку, откинулась на спинку кресла и задумчиво уставилась в расписной потолок. – А ведь когда-то я его любила… вот дура, правда же? Но он умеет казаться милым. Особенно если тебе шестнадцать, и он первый, кто читает тебе стихи, присылает фиалки и водит гулять в Балоньский парк… Я только начала выходить в свет, и внимание одного из командоров Ордена было чем-то сказочным…
– Ты из благородных? – тихо спросила Матильда, боясь испортить этот мимолетный момент откровения.
– Мой отец шевалье. – Жози презрительно скривила губы. – Шевалье и пьянь, поэтому денег у нас не было. Зато гонору!.. И страстное желание папеньки удачно выдать меня замуж. Да я сама мечтала о прекрасном принце! Казалось, замужество избавит меня от всех бед. – Она отвернулась к окну. – Отцу удалось раздобыть приглашение на бал дебютанток у самой герцогини Конте, и Д'Амарьяк был первым, кто танцевал со мной.
Жози налила себе еще, но пить не стала, замолчала, разглядывая контьер на просвет.
– Мне казалось, что вот оно – счастье, такое, за которое можно отдать все. Душу, тело, сердце. И я отдала.
