– Нет, ну что ты! – фальшиво возмутился Шарлемань. – Я думаю, следует подарить и голубые, и розовые, и желтые, и с мохнатыми лепестками. Наверняка среди них окажутся те, что ей по вкусу.
– Хм… тогда уж и белые!.. Чему ты опять смеешься?
– Нет-нет, тебе показалось. Я обдумываю наш план.
– Я тоже, да… надо купить для нее кольцо. С бриллиантом!
Завернувшись в полотенце, Андре вышел из ванной и полез в комод, в шкатулку… с жалкими десятью золотыми.
Проклятье! Он же нищий! На десять золотых у Тефанио можно купить лишь зубочистку! Надо немедленно добыть денег! Интересно, сколько ему предложит Жозефина? Уроки танцев… сегодня он снова будет танцевать с Тиль! И надо куда-то ее пригласить вечером, не в эту же каморку! Проклятая нищета! Ему срочно нужен свой дом! И новый камзол, не может же он идти на свидание с Тиль в том же самом, что и в прошлый раз! Девушки не любят черное, девушки любят яркое… и драгоценности…
– У… я не могу… – простонал призрак и захохотал в голос.
– Хватит надо мной смеяться! – Андре бросил на постель все три сорочки, вытащенные из шкафа, и почувствовал, как лицо заливает жар. – Я… это все…
– Павлин ты! Певчий! – Мерзкий старикашка хохотал с риском свалиться со стола, где он сидел.
– Сам ты павлин!
Андре не глядя взял ближайшую и надел. Он – не павлин! И не избалованный хлыщ, у которого на уме только собственная неотразимость! А Тиль… Тиль он больше всего нравится без одежды, так что неважно, какой камзол он наденет, так-то.
Тем более что проклятый камзол у него все равно только один.
Глава 23, мы с тобой одной крови
Брийо, «Дом сбывшихся желаний»
Матильда
– Вы еще и пунктуальны, прекрасная Тиль. – Андре де Грасси подал ей руку, чтобы помочь выйти из коляски. – С каждой нашей встречей вы восхищаете меня все больше.
– Льстец. – Жар бросился Матильде в лицо, словно она была шестнадцатилетней школьницей с гормонами вместо мозга.
– Я говорю правду и только правду. – Он поцеловал ей руку, пустив по телу волну жаркого предвкушения.
– Искусный льстец.
Тиль с трудом заставила себя оторвать взгляд от пронзительно синих глаз в прорезях полумаски, но маневр не помог: теперь она залипла на обтянутых черным сукном сильных плечах, как наяву чувствуя гладкость горячей кожи и дрожь напряженных мышц… нет, нет, она не будет сейчас думать об их единственной ночи! И тем более о свободных комнатах в доме Жози… и о том, как легко соскальзывает белоснежная сорочка, обнажая золотистую дорожку волос, уходящую под пояс брюк…
С силой зажмурившись, Тиль отступила на полшага, чтобы не чувствовать тепла великолепного тела. Да что с ней такое?!
Судя по затуманенному взгляду и шалой улыбке на приоткрытых губах, Андре думал примерно о том же, о чем и она. Включая свободные комнаты.
Черт. Наваждение какое-то! Она не должна!..
То есть – не должна? Кому не должна? Может быть, шевалье Маньяку? О да, он всецело за то, чтобы она блюла верность ему и только ему. Ага. Щас!
– Вы боитесь меня, Тиль? – Его голос стал еще ниже и проникновеннее, отзываясь в ней горячими волнами. – Или кто-то посмел обидеть вас? Скажите его имя, и завтра его тело выловят рыбаки из Сены.
Тиль с трудом сглотнула. Имя? Легко! Вот только кого в этом случае завтра поймают рыбачьи сети? Она бы не рискнула поставить на Андре свое скромное состояние.
– Идемте, Андре. Жозефина заждалась нас.
Сверкнув глазами, Андре предложил ей руку – и Тиль словно разрядом тока прошило от прикосновения. К рукаву, всего лишь к рукаву! Темные ангелы, да она сходит с ума.
Определенно сходит, решила она, когда горничная с виноватым видом сообщила, что мадам Жозефина прямо сейчас страшно занята и не может их принять, потому что ругается с мясником. Может быть, пока шевалье и мадам подождут в отдельном кабинете?..
– Разумеется, – ответила она и именно тут поняла: да, уже сошла с ума.
Отдельный кабинет. В борделе. Диагноз ясен и без консилиума.
А когда Андре легко сжал ее руку и погладил большим пальцем ладонь, ей стало плевать и на бордель, и на диагноз. Она шла рядом с ним, ее сердце норовило выпрыгнуть из груди, ее бедра сводило жаркой судорогой желания, она то и дело ловила на себе понимающие и одобрительные взгляды девиц и ранних посетителей, и от этого чувствовала себя голой… и возбуждалась еще сильнее. Ей казалось самой правильной и естественной вещью на свете вести своего мужчину в постель на глазах всех этих людей… и крохотная капля стыда – нет, скорее даже, осознания запретности этого плода – лишь добавляла остроты…
Андре поцеловал ее, едва за ними захлопнулась дверь. Она со стоном ответила, потянула камзол с его плеч, прогнулась в его руках… и растворилась в жадных ласках, в горячечном шепоте:
– Тиль, моя Тиль, я люблю тебя.
Или это она шептала: «Я люблю тебя, Андре»?
Честно говоря, ей было все равно – и бесконечно, немыслимо хорошо с ним. До того хорошо, что она забыла даже, зачем они оба сюда пришли. Тиль казалось – только ради этой встречи, этой смятой постели, этих нежных, удовлетворенных касаний и ленивых поцелуев, похожих на смакование дорогого коньяка. Ради того, чтобы вот так лежать головой на его груди и водить пальцем по золотистой дорожке на его животе. Ради того, чтобы слышать ровное биение его сердца и ощущать его дыхание на своей макушке. Ради того, чтобы со всей ясностью осознавать – этого мужчину она выбрала сама. Вопреки всему. И никто, никакой чертов Маньяк и никакой чертов император не убедят ее в том, что она – лишь вещь, принадлежащая самому сильному мужчине.
Хрен им во всю морду! Она будет с тем, кого выбрала сама. И она будет счастлива!
Тихий стук в дверь и сообщение горничной «мадам ожидает вас у себя» показались естественным продолжением идиллии.
– Кажется, Жозефина победила мясника, – усмехнулся Андре и, поцеловав Тиль в макушку, спросил: – Идем знакомиться с вашими девочками, или мы ничего не слышим?
– Ну… – Тиль потянулась, на полном серьезе задумавшись: а что, если Жози и девочки подождут еще часок? Или же сначала потанцевать, а потом – повторить? – Я даже не знаю…
– Мы могли бы остаться здесь на ночь.
Тиль рассмеялась, таким забавным ей показалось предложение провести ночь в борделе. Что в этом забавного, она бы не смогла объяснить, да и не хотела задумываться. Просто ей было хорошо.
– Мне нравится эта мысль. А тебе не надо на службу? Или домой, к жене и пяти детишкам?
– Если ты спрашиваешь, женат ли я – то нет, я не женат. А служба в лес не убежит. – Тон Андре был до невозможности довольным. – Так идем обедать и танцевать, любовь моя?
