Сладкое вино превратилось в желчь прямо на языке, отчаянно захотелось выплюнуть его и выругаться от злости и бессилия. Д'Амарьяк подозревал, что ему несут тщательно просчитанную ложь и заманивают в ловушку, но услышать подтверждение от призрака, который впервые за сто лет выбрался в столицу?! Темные ангелы, это слишком! Ему надоело чувствовать себя глупым мальчишкой!..
– Правильно надело, – кивнул Грасси. – Но тебе повезло. Наши интересы снова совпадают. Я собираюсь возродить род Грасси, не спрашивай пока как. И мне нужна нормальная Франкия, без этих ваших костров. Добрый боже, как вы вообще могли допустить такое? Куда смотрели Мортале?!
– Последнего настоящего Мортале убили полвека назад, – устало пояснил Д'Амарьяк. – Никого из магов Смерти не осталось, дядя Шарль. Святошам хватило ума вбить клин между некромантами и темными, и после вас они принялись за нас.
– Идиоты, – поморщился призрак. – Я тебе что говорил? Вместе мы – сила, а по отдельности – тьфу, пыль. Ладно. Надо использовать то, что у нас есть. А у нас есть я! Пресветлый пока обо мне не знает, на нашей стороне внезапность. А значит, действовать будем быстро. Себастьена я беру на себя, неделя-две, и он окончательно сойдет с ума. А главное, выйдет из-под контроля святоши. Вот тогда тебе надо будет действовать быстро, Жорж. Ковать, пока горячо. Будь готов. Ты понял меня?
– Понял. Какой тебе интерес в Себастьене, Грасси?
– Я же сказал, род возрождать буду. Не хватало еще, чтобы эти постные рожи портили жизнь моим потомкам! Сам-то что до сих пор не женился? Давно пора завести полдюжины наследников! Неужели мой печальный пример тебя ничему не научил?
– Невесты подходящей не было, – буркнул Д'Амарьяк, опять желая развеять дядюшку к темным ангелам, но тут же невольно улыбнулся, вспомнив Матильду.
О прекрасная Тиль! Огонь и страсть, страсть и огонь! А как сладок ее дар! Их дети будут сильнейшими магами. Скоро она поймет, что они созданы друг для друга, и будет счастлива выйти за него замуж. Она уже чувствует это… Боже, как горели ее глаза, когда она пыталась его убить!..
– Нашел, значит?
– Нашел и женюсь еще до конца года. Великолепная женщина, редчайший дар. А какой характер!
– Да ты влюблен, Жорж!
– Да, я влюблен, представь себе. Она того стоит!
– Ну-ну. Главное, не путайся в моих планах.
И только тут до Д'Амарьяка дошло, что он собирается жениться не на ком-нибудь, а на внучке де Грасси. Не родной, а двоюродной, но какая разница. И если планы Грасси включают в себя Матильду… Проклятье, вот только не хватало нажить себе бессмертного врага. Надо жениться немедленно, пока Грасси ее не нашел сам. Как удачно, что Матильда не бывала во дворце!
– Я бы не путался, если бы ты со мной ими поделился, дядюшка. Может быть, я бы даже тебе помог.
– Разумеется, поможешь, малыш, – подмигнул ему призрак… и исчез.
Далеко ли? Надолго ли? И есть ли теперь место, где за командором Д'Амарьяком никто не подсматривает и не подслушивает?
– Нет такого места, малыш. Но не стоит расстраиваться, ведь мы с тобой друзья, – послышалось словно со всех сторон.
Призрачный голос излучал такое дружелюбие, что будь у Д'Амарьяка хоть один шанс упокоить старого негодяя, он бы немедленно им воспользовался. А потом принес бы охапку чертополоха и бочонок сладкого руанского на могилу дяди Шарля и поставил двенадцать дюжин свечей за его безмятежное посмертие. Но шанса не было, мерзавец не ошибся.
– Само собой, друзья, – вздохнул Д'Амарьяк, торжественно обещая себе изучить все материалы по упокоению особо наглых призраков и, как только Пресветлый покинет грешную твердь, отправить вслед за ним и обожаемого дядюшку.
Глава 24, о светской жизни
Брийо, Пале-Рояль, неделю спустя
Матильда
Королевский дворец до боли напоминал Версаль. Матильду даже одолела ностальгия – вспомнились ее редкие поездки во Францию, прогулки по музеям…
– Это потрясающе, сердце мое. – В отличие от нее шевалье де Товиль по Луврам и Петергофам не прогуливался, и фонтаны с золочеными статуями произвели на него сокрушительное впечатление.
Примерно как она сама, когда Легран приехал, чтобы сопроводить ее на прием. То есть сначала он не узнал Тиль в пухлощекой простушке, на которой дорогое черное платье сидело как на корове седло. А потом проверял с разных ракурсов, как держится иллюзия.
– Восхитительно! – признал он, когда ему раз этак в десятый не удалось задержать на ней взгляд дольше полуминуты и запомнить ее черт. Ему-то, магу-менталисту! – Как тебе это удалось?
– Позволь мне оставить эту тайну при себе.
Не то чтобы она не доверяла Леграну, она просто не хотела говорить о кулоне-хранителе никому в принципе. Даже Андре.
Ему она так и не сказала, что пойдет на прием. Все же их отношения были очень странными. Тиль влюбилась, как кошка, и каждая их встреча начиналась или заканчивалась в постели. Им было невероятно хорошо вместе, для них даже совместное изучение старого дневника Мортале превращалось в романтическое свидание. Но рассчитывать на Андре как на будущего супруга и защитника Тиль не могла. Как бы он ни был благороден и прекрасен, Маньяк уничтожит его одним щелчком пальцев. А лавировать и притворяться, как Легран, Андре не сможет и не захочет, характер не тот.
Что ж, пока она постарается защитить себя сама, а там, глядишь, и найдет более серьезного покровителя. Не сегодня, разумеется. На этом приеме ее задача – оставаться в тени и не привлекать императора. Конечно, у нее не раз мелькала мысль, а не рискнуть ли и не побороться ли за место императорской фаворитки. Но риск проиграть и оказаться добычей маньяка был слишком велик.
Нет уж. Сначала она обзаведется финансовой независимостью, а дальше видно будет.
В парадный зал они вошли под громкий крик распорядителя:
– Княгиня Волкова и шевалье де Товиль!
Ее титул произвел впечатление. Не то, которое могло бы ее порадовать, но и незамеченной она не осталась. Несколько минут все взгляды сосредоточились на ней, она физически ощущала, как ее ощупывают, взвешивают, оценивают… и признают неинтересной. Разве что несколько шевалье, напомаженных и вызывающе роскошно одетых, устремились к ней, как стайка почуявших свежую кровь акул.
Первым добрался до нее завитой хлыщ в желтых перчатках, тут же напомнивших ей пьянчугу из «Каза Эстебано» и, по ассоциации, Андре. Вот только до Андре хлыщу было, как до луны пешком, даром что одни только вышитые золотом перчатки стоили дороже всего гардероба нищего барона. Облизав Матильду с ног до головы плотоядным взглядом и задержавшись на бриллиантовом колье «от Маньяка», хлыщ смерил Леграна снисходительным взглядом и велел, словно имел на это право:
– Представьте меня вашей очаровательной спутнице, Товиль, – и тут же отвесил ей замысловатый поклон.
