– Где мой ранец?
Морри ухмыльнулся:
– Ну, раз ты так любишь загадки и так обожаешь свою Секретную Семерку, чего бы тебе самой не вычислить, где он?
Я быстро огляделась. Вряд ли ленивый Морри утащил мою тяжелую сумку далеко. В ближайших кустах что-то темнело, но, вместо того чтобы сразу кинуться туда, я притворилась, будто исследую отпечатки подошв в пыли: улики. У Морри вытянулось лицо, когда “отпечатки” привели меня прямо к тайнику.
– Преступление раскрыто! – завопила я.
– Да ладно, это легкое преступление. Детектив, тоже мне. – Морри в последнее время стал язвительным – наверное, потому, что я не торопилась выполнять условие насчет десяти поцелуев.
– Извини, – сказала я, – но когда ты в последний раз проникал в машину так, чтобы тебя никто не заметил? И когда ты в последний раз сумел подсмотреть все, что не предназначалось для твоих глаз? У меня есть хоть какая-то хуцпа!
[112]
– Это не считается. Ты всего-навсего таскалась за ними. Ты же не выяснила, где Номса!
– Но я видела, как тот человек, Лихорадка, угрожал девушке. Я знаю больше Бьюти, потому что Бьюти думает – он с Номсой.
– А ты даже не сказала ей об этом, так какой толк от твоих великих знаний?
– Ты знаешь, почему я ей ничего не сказала! Никто не знает, что я там была, а если узнают, у меня будут большие неприятности!
Это была формальная причина, но в действительности я ничего не рассказала Бьюти из-за страшного Лихорадки. Я боялась, что он сделает Бьюти что-нибудь плохое, если она дознается, что та девушка, Фумла, солгала, и снова начнет задавать вопросы.
– Ты хоть помнишь, откуда знаешь ту девушку?
– Нет, но я вспомню.
Воспоминание мотыльком трепыхалось в голове, но в руки не давалось. При мысли о Фумле мне каждый раз вспоминался запах пота и дыма, но я никак не могла связать его с конкретным событием.
– Смирись. Твоя слежка ни к чему не привела. Эрго, ты – не настоящий детектив.
– “Эрго”? Нельзя ни с того ни с сего выдумать слово.
– Это настоящее слово.
– Нет, не настоящее. Хватит читать своего дурацкого “Властелина колец”. А то видишь везде этих мерзких огров.
– Не огров, а орков.
– Орки-шморки. Ты просто злишься, потому что мне Секретная Семерка нравится больше, чем Крутые Ребята, которые, кстати, все дураки.
– Во-первых, что еще за “шморки”? Кто тут выдумывает слова? А во-вторых, это был подарок, а ты даже не поцеловала меня за него.
– А-а, я так и знала. Знала, что ты злишься из-за поцелуя.
– Вообще-то десяти поцелуев.
– Осталось всего девять, – поправила я.
– Как это?
– Проехали. – Я не готова была сказать Морри, что поцеловала его, когда он спал.
– Да неважно. Спорим, что ты не сможешь распутать настоящее преступление?
– Какое настоящее преступление?
– Ну… когда пропадет что-нибудь по-настоящему ценное.
– Спорим, что смогу.
– Спорим, что нет.
46
Робин
8 мая 1977 года
Йовилль, Йоханнесбург, Южная Африка
Эдит внесла в комнату чемодан, и я похолодела. Я знала, что, вернувшись домой, она исполняет ритуал – прежде всего, достать свои украшения, полюбоваться на них, убрать и только потом распаковаться и наполнить ванну. Я топталась под дверью.
Пожалуйста, отвлекись на что-нибудь, не доставай шкатулку.
Я грызла ногти, пытаясь сообразить, что она сейчас делает.
Все мои надежды рассыпались в прах, когда дверь шкафа открылась и комнату наполнил знакомый перезвон “Зеленых рукавов”. Эта печальная мелодия всегда трогала меня, но сейчас она звучала зловеще, и я бросилась в спальню в отчаянной попытке отвлечь внимание Эдит.
– Как полет, Эдит? Знаменитости на этот раз были?
Эдит медленно повернулась ко мне. На ее лице застыло недоверие. У меня свело живот.
Вот, сейчас начнется! Она с меня шкуру сдерет заживо.
– Робин!
– Что?
– Ты играла с моей шкатулкой?
Настал момент истины. Я понимала, что если отвечу честно, то у меня будут большие неприятности. Украшения Эдит были табу, мне не разрешалось играть с ними, даже когда Эдит была дома. Но с технической точки зрения взяла их не я, так что мне даже не пришлось врать.
– Нет.
– Точно?
– Я не брала!
Эдит изучала мое лицо, и я приказала себе не покраснеть. Эдит подошла к кровати и села, похлопала по кровати рядом с собой:
– Иди сюда, садись.
– Зачем? Мне надо кое-что…
– Робин!
Я тяжело вздохнула.
– Хорошо. – Волоча ноги, я одолела несколько метров и плюхнулась на кровать рядом с ней. – Что?
– Робин, это очень важно. Я хочу, чтобы ты отвечала мне абсолютно честно. Сказала правду, даже если она неприятная.
Мне захотелось указать Эдит на ее лицемерие, напомнить, сколько раз она лгала мне, но я понимала, что так наверняка буду выглядеть виноватой, поэтому я просто кивнула.
– Ты взяла мои украшения?
Я знала, что мешкать с ответом нельзя. Надо смотреть ей в глаза и отвечать без запинки.
– Нет.
– Точно? Абсолютно точно?
– Да.
Эдит допрашивала не того подозреваемого и задавала не те вопросы. Детектив из нее вышел бы никудышный.
– Ну ладно. Позови, пожалуйста, Бьюти.
– Бьюти?
– Да. А потом выйди и закрой дверь.
– Но зачем…
– Пожалуйста, хотя бы раз сделай, как я прошу.
Что лучше – продолжать болтать ни о чем или сразу покаяться? Нет ничего мучительнее, чем оттягивать гарантированное наказание.
– Сейчас же!
Я коротко глянула на Эдит, сидевшую с убитым видом, и вылетела за дверь.
Господи, как же выиграть время? Морри забрал украшения два дня назад, оставив мне записку с требованием выкупа и подсказками, где он спрятал похищенное. Теперь-то я понимала, как ошиблась, показав ему шкатулку. Я бы не сделала этого, если бы он не подначивал меня, не дразнил, что он-то знает комбинацию отцовского сейфа, а вот Эдит мне явно не доверяет, иначе сказала бы, где шкатулка. И я как маленькая поддалась и привела его прямо к сокровищам Эдит.
