— Хочешь окончательно свести в моей стране светлый дуб?
— Нет, отец, дуб на керосиновые бочки сводить не будем. Так у нас не останется его на винные бочки. Мало того будем сажать его в степи, как и пробковый дуб в предгорьях. Просто я ставлю новый прокатный стан в Калуге. Плоский. Броню катать. Ту броню, что мне потребна на бронеходы, а не ту, которую мне флот с барского плеча скидывает. Но можно на нем выделать и тонкий стальной лист. Вот из этого листа и будем делать керосиновые бочки. В отличие от дубовых бочек эта тара оборотная. А по железной дороге можно будет гонять и цистерны на колесах. Десять, двадцать, тридцать тонн зараз в одном вагоне. По морю пустить керосиновый танкер. Вот железнодорожные цистерны и будут ходить по кругу от керосиновых заводов до порта и обратно. Гоняешь же ты в Будвиц керосиновые цистерны по железке. А можно и сырую нефть так гнать, нам отходов будет меньше… Все равно они только нашими поставками не ограничатся в мирное время и сами будут нефть перерабатывать. Я бы на их месте так и сделал. Но привязать соседей к себе экономически стоит нам попробовать. Так они воевать с нами лишний раз подумают на будущее.
— Когда еще Вахрумка эту дорогу построит? Там тоннелей как я посмотрел по проекту не меньше десятка, — снова герцог включил скептическое брюзжание.
— Когда бы он ее не построил, но готовиться нам нужно уже сейчас чем ее заполнять. Кстати, а почему его на коронации молочного брата не было?
— Не знаю, — ответил герцог. — А лезть с такими вопросами к императору я посчитал не тактично. Все, Савва. Вези меня обратно. Озяб я.
Когда мы приехали в город, то дома не оказалось баронессы. Испуганные слуги, сбиваясь и путаясь в показаниях, рассказали, как пришли какие-то военные с десятком кирасир, показали бумаги из контрразведки, арестовали баронессу «за участие в заговоре против императора» и куда-то увезли на черной карете с зашторенными окнами. Куда увезли, не знают. Кирасиры сказали «куда надо».
Караульный пост особняка в тот день состоял из вальдовых самоходчиков нового набора и те против представленных суровых бумаг дисциплинированно не возразили.
— Где мальчик? — только и спросил я, стараясь, чтобы на слуг не вылилось мое раздражение. Все же именно они тут ни в чем не виноваты.
— Дома. У себя в детской, — успокоила меня нянька юного барона. — Но он очень расстроен. Плачет и мамку зовёт.
— Приведите его сюда. Герцог хочет с ним познакомиться, — отдал я распоряжение.
Ремидий поднял на меня вопрошающий взгляд. Я просто кивнул ему ресницами с намеком. Герцог пожал плечами, но ничего не сказал.
Привели зареванного пацанёнка. Представили герцогу.
Пока старый и малый говорили друг другу ритуальные фразы, чем малой меня очень удивил — это в два года то, я провел блиц-дознание и выяснил, что его просто грубо оторвали от баронессы, когда он, вцепившись в ее ногу, не хотел отпускать мать из дома с «контриками».
— Это и есть твой сын? Совсем на тебя не похож, — констатировал герцог, которому мальчишка понравился.
— Можете сравнить наши родинки за левым ухом, — пожал я плечами.
— Иди ко мне, дитя, — протянул герцог руки к мальчику.
И когда тот подошел, взъерошил ему волосы на голове. Потом Ремидий и мне попортил прическу, заставив наклониться. Таки не поленился герцог. Сравнил.
— Странно, Савва… твой рецкий сын белобрысый, а твой имперский сын черняв как ворон, — пожевал Ремидий усами.
— В матерей пошли, — ответил я. — Ваша светлость, я могу передать юного барона Тортфорта официально под вашу опёку?
— Такой маленький, а уже Тортфорт, — усмехнулся герцог. — Номинальный его отец, как ты говорил в плену?
— Так точно.
— Тогда мне ничего не остается, как действительно взять под опёку этого сиротку, который как я помню к тому же еще и мой прямой вассал. Это моя обязанность как сюзерена.
Не ломай дрова…
Не ломай дрова…
Легко тебе, герцог, так меня напутствовать. Не помню уже, кто сказал, что история повторяется дважды, первый раз как трагедия, второй раз как фарс. Но тут вполне может быть наоборот. Причем тут баронесса и мятеж? Тут под меня любимого копают из-под баронессы
— … а сопротивление законной власти знаешь, как нынче карается? — закончил я короткую требовательную речь у ворот столичной контрразведки.
— Знаю, ваша милость, но не велено мне кого-либо сюда пускать. Я подчинюсь приказам, — виновато бухтел кирасир-привратник в маленькое окошечко в воротной калитке. — Сами устав знаете.
— Тогда отойди-ка, братец, в сторонку и ложись на землю, чтобы тебя не зацепило ненароком. Понимаю, что служба, но командую сейчас здесь я, а не твои офицеры-изменники.
По взмаху моей руки V-образный отвал «артштурма» играючи распахнул внутрь двора деревянные створки ворот с первого же тычка. Что хотите? Дюжина тонн на острие треугольника!
В распахнутые ворота ворвались штурмовики с автоматами наперевес.
Что-то входит уже в дурную традицию у меня штурмовать с рецкими горцами имперскую контрразведку. Ежегодно. Как празднование Хэллоуина. Только на этот раз нет у меня тайной отмашки с самого верху, а только императорский рескрипт в планшетке, дающий мне чрезвычайные полномочия «на время подавления мятежа». Ну а коли в городе народ еще арестовывают за «участие в мятеже» то знать мятеж еще не кончился. Слабая такая отмазка, но другой у меня нет.
Что на это раз? Зрада или перемога?
Течет у баронессы в дому, ох как течет. Пятой точкой чую. Найду крота среди прислуги, порву как Тузик грелку. А может меня специально на такую реакцию и вызывали? Если это так, то держись…. кто бы ты ни был. Это моя женщина!
В этот наскок я специально отобрал только тех егерей, с которыми штурмовал когда-то контрразведку в Будвице. Просто потому, что они уже сами знают, что им делать на этом задании. Долго инструктировать не нужно. Знакомую работу всегда делать легче и быстрей, чем в первый раз.
Охрану из кирасир штурмовики споро разоружили и заперли. Даже стрелять не пришлось.
«Контриков» тоже, только по отдельности чтобы сговориться не смогли. Мне их еще допрашивать.
Сам расселся в начальственном кабинете и приказал принести дела, заведенные на заключенных.
Мать моя женщина… В большинстве своем бабы тут по камерам сидят. Сплошняком аристократки с фамилиями на «-форт». Однако моей баронессы в этих бумагах не было. Хотя фамилия Тортфорт встречалась, но то… графиня, вице-графиня… Даже какая-то родственница расстрелянного нами в Будвице за дезертирство бургграфа Леппе-Тортфорта была, но баронессы ни одной.
Привели ко мне младшего «контрика». Младшего я вызвал, потому что разобрался уже в имперских порядках, где все бумаги сваливают на самого молодого офицера. Начальство само пальцы в чернилах пачкать не любит вот и занимается дедовщиной.
