Суббота, 21 декабря. Мы завтракали с милыми, приветливыми Эйхбергами. Оба они очень подавлены. У них нет надежд уехать из Германии, пока они не внесут в нацистскую партию большую сумму денег и не дадут клятву, что отрекутся от евреев или выдадут себя за незаконнорожденных детей другой национальности, воспитанных евреями; так поступили некоторые евреи.
У них прекрасная библиотека. На обеде было несколько лиц, занимающих высокое положение, среди них жена генерала фон Секта. Критика нацизма была основной темой разговора. Критиковали все, кроме хозяина и хозяйки.
Воскресенье, 22 декабря. В четыре часа мы устроили небольшой званый чай в честь Марринера, советника американского посольства в Париже; он остановился у нас по пути в Варшаву. Марринер рассказал много интересного о событиях в Париже. Лаваль приписал сэру Сэмюэлю Хору свой план обширных уступок Муссолини. Теперь французский народ настроен еще враждебнее к Лавалю, чем прежде. Нам стало сегодня известно, сказал я, что Антони Иден займет место Хора. Марринер ответил:
– Это обеспокоит Лаваля, но не приведет к ослаблению английской позиции в Париже, так как народ настроен против Муссолини даже больше, чем против правительства Лаваля.
Марринер сообщил, что интервью Буллита в Берлине от 1 декабря было в тот же день передано по телеграфу в Париж и жена Эррио читала телеграмму еще до прибытия туда Буллита, примерно 3 декабря. Учитывая взгляды Буллита в прошлом, сказанное им здесь просто поразительно. Когда жена Эррио сообщила Марринеру, что Буллит в своем заявлении вел себя враждебно по отношению к России и поддержал Японию, он был удивлен. Буллит советовал французскому послу в Берлине не подписывать русско-французского пакта. Я был так шокирован, что сообщил об этом в государственный департамент. Подозреваю, что заявление Буллита было передано в Вашингтон еще до его приезда в Париж.
Много интересного было сказано о назначении Идена в Лондоне и о том, что это будет означать для Берлина. Враждебные высказывания в адрес Лиги наций в германских официальных кругах должны прекратиться. Муссолини представляет собой загадку для Гитлера, который, как говорят, ненавидит его; в то же время он вынужден хвалить его за захват территории Эфиопии.
Понедельник, 23 декабря. Я получил письмо от нашего посланника в Праге, в котором сообщается, что один американский журналист в течение нескольких месяцев содержится в ужасном концлагере Дахау, вблизи Мюнхена; ему не разрешено писать ни мне, ни нашему консулу в Берлине, где он был схвачен. Я немедленно поручил это дело консулу Гейсту – он наиболее компетентное лицо для выяснения таких дел.
Воскресенье, 29 декабря. Прошлая неделя у нас была не слишком загружена, хотя моя жена и дочь потратили много времени на приготовление дома к Рождеству: устроили высокую елку, убрали дом цветами, украсили его небольшими лампочками, создавая праздничный вид. Все было довольно красиво, но я жаждал покоя.
Я получил сегодня письмо от одного моего друга из госдепартамента, который просит сообщить по телеграфу, каков, по моему мнению, наиболее эффективный способ приостановить итальянскую войну, грозящую втянуть Францию, Англию и малые средиземноморские страны. Проанализировав положение со всей обстоятельностью, я, возвращаясь домой к обеду после двух часов пребывания в посольстве, уже имел обдуманный план краткой информации.
Несколько дней назад нам сообщили, что заместитель государственного секретаря Уильям Филлипс, принимавший участие в Лондонской морской конференции7, завтра приедет в Берлин. Мы пригласили человек двадцать на прием в его честь: среди гостей были послы Англии и Франции, Дикгоф и Риттер из германского министерства иностранных дел и ряд других лиц вроде молодого принца Луи Фердинанда. Нейрат и Шахт, равно как и почти все другие высшие чиновники в Германии, до 8 января пребывают в своих загородных поместьях – такова здешняя рождественская традиция. Мистер Филлипс по телефону из Лондона передал советнику нашего посольства Мейеру, что он хотел бы встретиться с Гитлером. Мы вынуждены были ответить: «Это невозможно, если только вы не намерены задержаться дольше 8 января 1936 года, поскольку Гитлер находится в Берхтесгадене, в Баварии».
Понедельник, 30 декабря. Заместитель государственного секретаря Филлипс в течение часа рассказывал о трудностях в Соединенных Штатах и о почти неизбежном провале Морской конференции в Лондоне, куда он должен возвратиться 5 января. Виды плохие, «и все высокопоставленные лица в Лондоне, – сказал он, – считают, что война с Италией неизбежна». Как глупо, что европейские правительства, особенно диктаторские, не могут разрешить свои споры мирным путем! И наша страна не лучше. Глупость была совершена тогда, когда Соединенные Штаты отказались участвовать в Лиге наций, а теперь вынуждены тратить на подготовку к войне ежегодно около миллиарда долларов народных средств.
В половине двенадцатого я созвал всех наших экспертов, включая сотрудников посольства, и представил их мистеру Филлипсу. Они проинформировали его о всех сторонах деятельности германского правительства. «Германия – это единый огромный военный плацдарм», – сказал майор Смит, наш военный атташе. Торговый атташе заявил: «Через два года Германия с помощью миллионов долларов, предоставляемых „Стандард ойл компани оф Нью-Йорк“, будет производить из бурого угля нефть и бензин в количестве, достаточном для ведения длительной войны». «Производство заменителей хлопка, растущее в Германии быстрыми темпами, достигло такого уровня, что она может обойтись без американского хлопка», – таково было мнение капитана Крокета, рассказавшего о замечательных тканях и военном обмундировании, изготовленном из шерсти с соломой различного рода.
Филлипс был изумлен и удручен, хотя подобная информация поступает в государственный департамент в течение двух лет. Но, конечно, высокопоставленные лица не в состоянии справиться со всеми отчетами, которые там скапливаются. Майор Смит условился с Филлипсом отправиться завтра посмотреть огромные лагеря и аэродромы.
В полдень явилось около тридцати корреспондентов, которые хотели послушать Филлипса и ответить на вопросы о том, что может случиться, если они будут изгнаны из Германии, как об этом говорят здесь. Я не мог присутствовать до конца беседы, длившейся целый час. Наши корреспонденты прекрасно информированы и заслуживают полного доверия, если их предупреждать о том, чего не следует сообщать.
В половине второго приглашенные на завтрак сели за стол, а после завтрака мы в тесном кругу беседовали с мистером Филлипсом об угрожающей обстановке в Германии и о возможной позиции Соединенных Штатов. Английские и французские гости были наиболее сдержанными. Так уж здесь повелось.
Среда, 1 января 1936 г. Начался новый тревожный год. Сегодня в пять часов у нас состоялся прием, на котором присутствовали все американские и английские журналисты, находящиеся здесь, персонал посольства, различные атташе, помощники, клерки и машинистки. Гостей было восемьдесят или девяносто, и я очень устал. Заместитель государственного секретаря Филлипс провел с нами полчаса. Были также два немецких редактора, много поездивших по свету и не очень довольных тем, что происходит в их стране, хотя они и пытаются не показать этого.
