Я был удивлен и даже оскорблен присутствием молодого Джеймса Ли, сына Айви Ли, ловкого пропагандиста крупного предпринимательства, который вот уже год или больше всячески пытается навязать нацистский режим американцам. Расследование, проведенное палатой представителей по инициативе Дикстейна, раскрыло, что Айви Ли получал за свою деятельность 33 тысячи долларов ежегодно. Зачем Риббентроп пригласил нас и Геллдорфа с Ли в один день?
Мы вернулись домой в 11 часов усталые и раздраженные. Перед тем, как лечь, я съел вкусное печеное яблоко и выпил стакан молока.
Среда, 25 июля. Сегодня тяжелый день: нужно было подготовить, перечитать и подписать сообщения, отправляемые в Вашингтон. До меня дошла фантастическая история о каком-то заговоре, который Гогенцоллерны организовали вместе с евреями прошедшей зимой и весной с целью отстранить Гитлера от власти, причем евреи якобы пожертвовали на это 12 миллионов марок. Многие говорят, что в этом деле замешан кронпринц. Тайная полиция Геринга узнала об этих интригах. Было раскрыто участие в заговоре Рема и Шлейхера. Папен сообщил об этом Гинденбургу, который якобы заставил Гитлера, наконец, действовать, что повлекло за собой террор 30 июня. Мне кажется, эту выдумку нарочно довели до моего сведения, чтобы ввести меня в заблуждение относительно истинных причин террора.
В пять часов, когда я беседовал с представителями комитета по преобразованию американских муниципалитетов, которые изучают здесь жизнь немецких городов, мне позвонил консул Гейст и сообщил о телефонном разговоре, который он только что имел с Мессерсмитом, нашим посланником, в Вене. Пять часов назад германские нацисты устроили путч в Австрии5. Дольфус свергнут и обещал отречься от власти. Вскоре воинские части хеймвера – сторонники Дольфуса – освободили австрийского диктатора, который тотчас отказался от всех своих обещаний.
Я предложил Гейсту вместе пойти домой. Он зашел ко мне, и, когда мы шли вдоль канала, я сказал ему, что Мессерсмит поступил неразумно, позвонив в Берлин по междугородному телефону. Мессерсмит известен своей враждебностью к нацистам, а здесь за нами обоими постоянно следят, и неосторожность Мессерсмита немцы могут расценить как некую интригу со стороны наших дипломатов, что принесло бы ущерб и нам самим, и нашему правительству. Я предупредил об этом Мессерсмита, когда он уезжал в Вену, но с Гейстом до сих пор еще не говорил об этом серьезно.
Четверг, 26 июля. Сегодня я весь день был очень занят. Я послал в Вашингтон две телеграммы, в которых объяснял характер путча против австрийского правительства, устроенного нацистскими заговорщиками.
Посягательство на Австрию, по всей видимости, было предпринято при поддержке, а возможно даже при прямом вмешательстве германского министерства пропаганды. В феврале прошлого года Эрнст Ганфштенгль сказал мне, что привез от Муссолини чуть ли не категорический приказ оставить Австрию в покое, а также убрать из Мюнхена и заставить молчать Теодора Хабихта, германского агента, которому было поручено пропагандировать аннексию Австрии. В мае и июне Муссолини притворился, будто он согласен с антифранцузской и антирусской политикой, а 18 июня в Венеции Гитлер, как сообщалось, обещал Муссолини не трогать Австрию. Во всяком случае, германская пресса подняла страшную шумиху о дружеском соглашении двух «величайших государственных деятелей» Европы. А 30 июня Гитлер начал убивать «изменников» и всех, кто был связан с ними.
Муссолини, который убил даже больше итальянцев, чем Гитлер до сих пор убил немцев, не возражал против беспощадного осуждения Гитлера итальянской прессой. В понедельник, 23 июля, после того как нацисты вторично предприняли вооруженное выступление в Австрии, швейцарская полиция задержала на Боденском озере судно, груженное боеприпасами. Оказалось, что немцы перевозили на нем с какого-то оружейного завода гранаты и снаряды в Австрию. Это показалось мне опасным признаком, но подобные вещи стали настолько обычными, что я даже не сообщил об этом в Вашингтон.
Я узнал, что вчера в одиннадцать часов ночи правительство передало представителям прессы официальное заявление, приветствующее падение Дольфуса и возвещающее о предстоящем расширении границ великой Германии. Германский посланник в Вене по сути дела участвовал в формировании нового кабинета. Он, как стало известно, подтвердил, что банде австрийских нацистов будет разрешен беспрепятственный въезд в Германию. Однако около двенадцати часов выяснилось, что хотя Дольфус убит, верные правительству австрийцы окружили здание парламента и помешали установлению нацистского режима. Убийцы были схвачены. В связи с этим германское министерство пропаганды запретило публикацию новостей, поступивших час назад, и попыталось вернуть всю информацию, которая уже разослана. Один из друзей принес мне текст этой информации.
Сегодня утром все немецкие газеты сетуют на жестокое убийство Дольфуса и заявляют, что это дело рук недовольных австрийцев, а отнюдь не нацистов. Сведения, поступающие из Баварии, показывают, что тысячи австрийских нацистов, которые вот уже год живут в Баварии за счет германского правительства, десять дней назад проявили большую активность, некоторые из них вопреки закону перешли границу; все они усиленно занимались военной муштрой и готовились вернуться в Австрию. Несмотря на все обещания Гитлера прекратить антиавстрийскую пропаганду, германский пропагандист Хабихт все еще распинался по радио о необходимости присоединить древнее государство Габсбургов к третьему рейху. Но теперь, когда переворот не удался, а убийцы сидят за решеткой в Вене, германское правительство осуждает всех, кто говорит, что убийц поддерживали из Берлина.
Без сомнения, в один прекрасный день выяснится, что с весны 1933 года в Австрию текли из Германии миллионы долларов и поступало огромное количество оружия. Весь мир еще раз клеймит позором гитлеровский режим. Ни одна страна за всю новую историю не была так непопулярна, как нацистская Германия. Теперь же этот последний штрих завершает картину. Когда дней через десять здесь будут получены сегодняшние американские газеты, я думаю, в них окажется немало резких выпадов против нацистов.
Суббота, 28 июля. Государственный департамент поручил мне побывать во всех наших консульствах в Германии и доложить о проделанной работе, а также о качестве и численности штата сотрудников. Консул Гейст теперь по моему поручению уехал в Бреслау, Бремен и Гамбург. Сам я позднее побываю в Лейпциге, Дрездене, Мюнхене, Штутгарте, Франкфурте и Кельне.
Особенно решительные перемены необходимы в Гамбурге, где американский импорт и германский экспорт упали за последнее время более чем вдвое. От консулов в Гамбурге по существу нет никакого толку, – по крайней мере треть их просто бесполезна. Для нашего времени это очень характерно – люди живут за счет правительства, не принося никакой пользы.
Сегодня утром ко мне пришел раввин Моррис Лазарон из Балтимора, который привез с собой письма от Мессерсмита и других американцев. Он друг Феликса и Макса Уорбергов, здесь он надеется договориться с чиновниками министерства иностранных дел и попытаться убедить их в необходимости более разумной политики в еврейском вопросе. В его манерах и внешности нет ничего еврейского; человек он отнюдь не застенчивый; но он показал мне с десяток писем к разным немцам, и из этих писем видно, что он питает честолюбивые замыслы. Я посоветовал ему не торопиться. Неосторожность в этом деле может вместо пользы принести вред. Макс Уорберг в Гамбурге ожидает вестей из Берлина. Я сказал Лазарону, чтобы он постарался правильно обрисовать Уорбергу положение, а то немцы подумают, будто я сотрудничаю с этими людьми, и это может поставить в затруднительное положение представителей министерства иностранных дел, которые ведут себя очень умно и внимательны ко мне с тех самых пор, как я здесь. Гитлер обещал мне так много и сделал так мало, что я не могу теперь никого обнадеживать.
