Когда я вручил свою памятную записку Бюлову, он внимательно прочел ее и сказал: «Разрешите мне зачитать вам копию телеграммы, отправленной нами вчера через нашего посла Лютера государственному секретарю Хэллу». В телеграмме выражалось сожаление по поводу того, что прошлой весной не удалось достичь договоренности относительно торговых переговоров в Вашингтоне. Далее доводилось до сведения Хэлла, что десятого октября в Нью-Йорк отправлены по телеграфу именные переводы на сумму около миллиона долларов в германских марках. Бюлов сказал:
Это самое большее, что мы можем сделать, и это отвечает требованиям держателей облигаций.
В сущности говоря, он прав. Эти марки будут переданы американцам для покупки немецких товаров или для туристических поездок в Германию.
Мы немного побеседовали о возможности торговых переговоров, и Бюлов выразил серьезное сомнение в том, сможет ли политика автаркии способствовать им. Необходима большая свобода торговли, сказал он, иначе обе стороны понесут ущерб. Слова Бюлова произвели на меня благоприятное впечатление, хотя я подозреваю, что немцы каким-то образом заранее узнали содержание моей памятной записки, оттянули встречу со мной и перевели деньги в Нью-Йорк. Неужели в нашем посольстве есть информатор? Или эти сведения удалось добыть германскому посольству в Вашингтоне?
Воскресенье, 14 октября. Весь день я готовился к докладу, с которым мне предстоит выступить в Вашингтоне 27 декабря перед Американской исторической ассоциацией. Я предпочел бы не быть ее президентом в этом году. Мне хотелось бы внести какой-то научно-исторический вклад в оценку современных трудностей, стоящих перед западным миром.
Среда, 17 октября. Сегодня у нас завтракал доктор Шахт. Он приехал прямо с заседания кабинета министров, на котором Гитлер потребовал новой присяги в верности себе. Весь рейхсвер должен был принести специальную присягу в начале августа, когда Гитлер, кроме функций канцлера, принял на себя функции президента. 19 августа, в результате выборов, на которых 90 процентов населения добровольно или по принуждению проголосовали «за», все были подчинены новой автократической власти. Сегодня, на первом официальном заседании кабинета, каждый его член должен был снова присягнуть в верности Гитлеру. Было объявлено, что все члены кабинета подчиняются одному только канцлеру, что парламент или рейхстаг не вправе вмешиваться ни в какие действия правительства и что Гитлер – единственный полномочный представитель германского народа.
Сегодня все наши гости были заняты только этим. Я попросил советника посольства мистера Уайта присутствовать при разговоре и запомнить все, что будет говориться о событиях в стране. Ни на минуту не забывая о том, что в июне было убито несколько человек по доносу, будто бы они слишком откровенничали с французским и английским послами, я при встречах с видными германскими деятелями чаще всего ограничиваюсь тем, что слушаю их и лишь изредка задаю вопросы. Доктор Шахт был со мной откровенен и прям, как ни один немец со времени моего приезда сюда. Как только он ушел, сославшись на дела в Рейхсбанке, мы кратко суммировали в памяти результаты разговора.
За столом он сказал:
– Весь мир просто обезумел. Система глухих торговых барьеров – это же настоящее самоубийство; нас, немцев, ждет катастрофа, и уровень жизни повсюду неизбежно должен упасть. Все сошли с ума, и я сам в том числе. Лет пять назад я ни за что бы не поверил, что способен дойти до такого состояния. Но я ничего не могу поделать. Мы постоянно ограничиваем ввоз сырья, и через некоторое время произойдет крах, если мы не сможем экспортировать товары, а экспорт неуклонно сокращается. У нас нет денег, чтобы уплатить свои долги, и скоро мы повсюду лишимся кредита. Англии и Франции все время предлагают сократить экспорт в нашу страну. Швейцария, Голландия и Швеция следуют их примеру, а Соединенные Штаты настолько враждебны по отношению к нам, что мы никогда не сможем заключить с ними нужное нам торговое соглашение. Кронпринц Луи Фердинанд заметил: «В Соединенных Штатах тоже может появиться свой диктатор. Хью Лонг, например, – полный хозяин в Луизиане и надеется стать хозяином всей страны».
Шахт не сказал прямо: «Следуйте нашему примеру», но дал понять, что Луи Фердинанд именно это имел в виду. Когда Шахт заговорил о неразрешимой дилемме, к которой он теперь подходит, я сказал:
– Вам придется придумать что-то новое.
Он рассмеялся.
Фрау Шахт, сидевшая рядом со мной, была настроена так же безнадежно, как и жена итальянского посла 29 июня, накануне «чистки», когда синьора Черрути предсказывала войну и заявила, что завтра же уезжает из Германии. Фрау Шахт говорила о нехватке продуктов и о принудительных обложениях, которые невозможно долго выдержать. У нее нет ни малейшей надежды уехать отсюда, как бы скверно ни сложились обстоятельства. Я опасаюсь, как бы в случае катастрофы приверженцы Гитлера не сделали Шахта козлом отпущения и не погубили его. Если бы Гитлер был убит, пожалуй, Шахту предложили бы встать во главе германского государства, в котором царит такой хаос.
Четверг, 18 октября. Сегодня ко мне приходил Уильям Хиллман, представитель информационного агентства Херста в Лондоне. Он сообщил мне следующее. 1. Великобритания и Нидерланды заключили пакт, по которому восточная граница Нидерландов будет считаться восточной границей Англии, в случае если Германия нападет на Францию и английская армия, продвигаясь к Германии, вступит в Антверпен. За эту уступку со стороны Нидерландов Англия обязуется защищать голландские владения на Дальнем Востоке от Японии. 2. Премьер-министр Макдональд болен и вскоре должен уйти в отставку. До этого времени Болдуин и Чемберлен хотят провести выборы, если им удастся найти для этого подходящий предлог. Пока Макдональд возглавляет правительство, победа на выборах им обеспечена, а после отставки Макдональда его место займет Болдуин. 3. Английское правительство все враждебнее относится к Соединенным Штатам, хотя и не помышляет о войне, так что нет никаких надежд заключить пакт между Англией и Соединенными Штатами.
Пятница, 19 октября. Я посетил сэра Эрика Фиппса и сугубо доверительно рассказал ему, что, по имеющимся у меня сведениям, «Армстронг-Виккерс», крупнейший английский военно-промышленный концерн, вел в Берлине переговоры о продаже Германии военного сырья. Эти переговоры имели место на прошлой неделе, перед самым прибытием английской правительственной делегации, которая совместно с Шахтом должна была выработать какую-нибудь программу уплаты краткосрочных долгов в сумме 5 миллионов фунтов стерлингов за текущие поставки хлопчатобумажной пряжи из Ланкастера. Вчера Шахт сообщил мне, что у немцев нет никакой возможности уплатить Англии эти долги. И тем не менее, сказал я сэру Эрику, в прошлую пятницу представители английских военных промышленников условились о продаже Германии за наличный расчет огромного количества военных материалов. Я был достаточно откровенен и, пожалуй, неблагоразумен, добавив, что, как видно, на прошлой неделе здесь побывали и представители американской фирмы «Кертисс-Райт» с целью заключения подобной же сделки. Английский посол притворился удивленным и сказал, что даст мне знать, подтвердились ли мои сведения.
