– Как мило с твоей стороны.
В безжизненном голосе не звучало даже иронии.
Я отвернулась. За сонмом теней заброшенного сада вырисовывались резкие ломаные очертания разрушенного дома.
– Твой дом… – произнесла я не очень твердо. – Мне так жаль, Адам. Звучит слегка неадекватно, но что тут еще можно сказать? Ты пережил трудные времена, да? Наверное, тебе было очень тяжело.
В первый раз лицо его чуть переменилось. Я разглядела призрак улыбки.
– Это ты говоришь?
Я переступила с ноги на ногу. Легче? Это было невыносимо. Видит Бог, я боялась этого разговора и едва ли могла рассчитывать, что он пройдет глаже, чем сейчас. Я ждала вопросов, упреков, даже гнева… чего угодно, только не этого спокойного безжизненного голоса и неотрывного взгляда, который (после того, как я обернулась на дом и на несколько секунд оказалась на свету) резко сузился, точно Адам только тогда смог сфокусироваться на мне.
Отпустив часы, я принялась растирать занемевшие ладони.
– Мне пора, – торопливо и нервно заявила я, потупив глаза на руки. – Уже поздно. Я… я не знаю, что мы еще можем сказать друг другу. Мне…
– Почему ты сбежала?
Вопрос прозвучал негромко, но так внезапно, что я ошеломленно уставилась на Адама. Он по-прежнему не сводил с меня взгляда этих непроницаемых глаз.
– Знаешь ли, ты не можешь просто взять и уйти. Я-то думал, нам очень даже есть что сказать друг другу. И предпочел бы начать с самого начала. Почему ты сбежала, никого не предупредив?
– Сам знаешь почему! – Я слышала, как дрожит и срывается мой голос, но не могла взять себя в руки. Надо как можно скорее выбираться на безопасную почву. – Пожалуйста, давай не будем ворошить прошлое! Мне этого не вынести! Все кончено, ты сам знаешь это не хуже меня. Все кончилось восемь лет назад и… и лучше нам это забыть. Все-все забыть… – Я сглотнула. – Вот я забыла, честное слово, забыла. Для меня это больше ничего не значит. Знаешь, люди ведь меняются. Люди всегда меняются. Ты сам изменился. Разве нельзя… просто оставить это, Адам? Я пришла сегодня не потому, что надеялась… что хотела… – Я замялась, отчаянно подыскивая слова. – Я знала, что ты теперь испытываешь то же, что и я. Я пришла сегодня только для того, чтобы мы могли… могли…
– Договориться, что все забыто? Знаю, моя дорогая.
Голос его звучал так мягко. И не было никаких причин мне кусать губы, чтобы удержаться от слез, или резко отворачиваться, стряхивая брызги с желтой розы и без устали теребя ее в пальцах. В конце-то концов, все это для меня не значило ничего – ровным счетом ничего.
– Можешь не беспокоиться, – продолжал он. – Я не стану тебя мучить. Есть кто-то другой, да?
– Нет! – Я вовсе не собиралась произносить это слово так выразительно.
Брови Адама взлетели вверх.
– Или был?
Я покачала головой.
– За все восемь лет?
Я смотрела на смятую розу в руке.
– Нет. Дело не в том. Просто…
– Просто люди меняются. Да, я понимаю. Ты сильно изменилась, Аннабель.
Я подняла голову:
– Правда?
Губы его скривились.
– Похоже на то. Скажи, ты собираешься – или мне следовало сказать, собиралась – остаться в Уайтскаре теперь, раз уж вернулась?
По крайней мере, это была безопасная и легкая тропа. Я, чуть не задохнувшись, во весь опор устремилась по ней.
– У меня еще нет никаких твердых планов. Говорю же, я приехала только для того, чтобы увидеть дедушку. Прежде, то есть пока не оказалась совсем на месте, я и представления не имела, что он так слаб. Ты слышал, что у него был удар? Собственно говоря, я решила вернуться и повидаться с ним еще до того, как все узнала. Правда, я не была уверена, что он… что они… что в Уайтскаре мне обрадуются, но все равно очень уж хотелось повидаться с ним, если он позволит. Я не знала, как все сложится, но дедушка был ко мне очень добр. – Я замялась. – И все они тоже. Я рада, что вернулась, и хотела бы остаться, пока… пока дедушка здесь. Но потом…
Я остановилась.
– Потом?
– Не думаю, что останусь здесь после этого.
Пауза.
– А ферма? Уайтскар?
– Тут будет Кон.
Я сосредоточенно гнула и вертела в руках стебелек розы. Шип до крови уколол мне палец. Невидящим взором наблюдая, как тоненькая черная струйка весело течет и глянцевито поблескивает на коже, я не замечала, что Адам пошевелился, пока его тень не упала на траву рядом со мной.
– И ты оставишь Уайтскар Коннору Уинслоу?
Я улыбнулась:
– Возможно, у меня не будет иного выбора.
– Не уклоняйся от вопроса. Ты знаешь, что я имел в виду. Если ферма будет твоей, ты останешься?
– Нет.
– Это решение как-то связано со мной?
Я сглотнула.
– Ты сам знаешь, что это так.
Внезапно в его голосе послышалось оживление – так оживает в тепле человек, который пришел с мороза.
– Ты вернулась потому, что думала, будто меня тут нет. А узнав, что это не так, решила уехать снова. Ты не оставляешь места недоговоркам и неясностям, Аннабель.
– Пытаюсь, – выговорила я как можно более ровным голосом. – Прости.
Настала пауза. Наконец Адам заговорил таким тоном, точно спокойно обсуждал со мной какой-то незначительный пустячок:
– Знаешь, я горько сожалел обо всем, что сделал и наговорил той ночью, – куда сильнее, чем могла бы сожалеть ты. Наверное, я до сих пор так до конца и не простил себя. И не только за то, что потерял голову и сказал тебе все, что сказал в ту нашу последнюю встречу, но и за то, что вообще позволил всему… дойти до этой стадии. В конце-то концов, ты была еще так молода, это мне надлежало думать, что с нами происходит. И жизнь, которую вели мы с Кристал, вовсе не оправдание для того… чтобы совершенно сойти с ума от тебя, когда я мог лишь причинить тебе боль.
– Пожалуйста, не надо, незачем…
– Не думай, что я пытаюсь обелить себя за все слова и поступки той последней ночи. Я просто дошел до предела – или так мне казалось. Конечно, на самом деле предела никогда не бывает. – Адам перевел дыхание. – Словом, я вконец потерял голову и просил тебя – требовал – бежать со мной, бежать прочь от Уайтскара и Форреста, и к черту всех, включая мою жену. И ты отказалась.
– А разве я могла поступить иначе? Послушай, ни к чему снова переживать все это. Я же сказала, лучше забыть. Это не должно было даже начинаться. Нам следовало понять, куда это нас заведет.
– Именно так ты и сказала той ночью, помнишь? Безусловно, чистая правда, однако, насколько это касалось меня, запоздавшая. Помнится, ты даже обещала не попадаться мне на глаза. – Он бегло улыбнулся, но улыбка больше напоминала гримасу. – А я заявил, что если ты не готова сделать, как я прошу, то я больше не хочу тебя видеть. О нет, – добавил он в ответ на невольное мое движение, – полагаю, я не стал формулировать этого так прямо, однако мне смутно вспоминается множество диких и безумных слов на ту же тему – что либо тебе, либо мне следует оставить эти края, а поскольку я прикован к Форресту и моей жене… – Он тяжело вздохнул. – Но, господи помоги мне, я и представить не мог, что ты сбежишь.
