В ответ на её отчаянную мольбу о помощи, Говард притащил в садик упаковку подгузников… «Хаггис» для новорождённых. Ну и к чему они им? Ещё он принёс два галлона молока и крекеры. В качестве бебиситтера – отрядил Панду, ещё более бесполезного, чем младенческие подгузники. Мэри вынуждена была выгнать этого горе-помощника, услышав, что тот угрожает надавать тумаков плачущему трёхлетке.
Близнецы Энн и Эмма пришли сами. Людей всё равно катастрофически не хватало, однако благодаря сёстрам она смогла поспать часа два.
Проснувшись утром, вернее – уже в полдень, – Мэри долго не понимала, на каком она свете. В голове стоял такой туман, что в первые несколько секунд она даже не могла сообразить, где находится и сколько сейчас времени.
Мэри никогда не варила кофе, но много раз видела, как это делают другие. Со слипающимися глазами попыталась вспомнить. Нужна мерная ложечка и… фильтры.
Результата её первого опыта пришлось ждать долго. Мэри минут десять сидела за столом, тупо уставившись на кофеварку, и только потом сообразила, что забыла налить воду. Когда она это сделала, кофеварка изрыгнула облако пара. Зато уже через пять минут Мэри получила целый кувшин ароматного кофе.
Она налила себе кружку и осторожно сделала глоток. Напиток был очень горячим и очень горьким. Мэри не могла позволить себе разбрасываться молоком, поэтому просто положила две полных ложки сахара.
Попробовала. Стало получше. Не бог весть что, но пить можно.
С кружкой в руке Мэри вернулась в главную комнату. Как минимум шестеро детей плакали, им надо было сменить подгузники, а самых младших – снова кормить. Трёхлетняя девчушка с пушистыми светлыми волосиками, увидев Мэри, бросилась к ней. Та, забывшись, присела. Кофе выплеснулся из кружки, капли попали на шею и плечо девочки. Она завопила.
– О, господи, – вырвалось у перепуганной Мэри.
– Что случилось? – к ней подбежал Джон, уставился на ревущую девочку и застывшую от ужаса сестру.
– Боже, что тут у вас? – к ним уже спешила Энн с ребёнком на руках.
Малышка продолжала вопить. Осторожно поставив чашку на стол, Мэри пулей выскочила из здания.
Она бежала к дому, располагавшемуся в двух кварталах от детского садика. Рывком отворив дверь, залетела внутрь, почти ничего не видя от слёз и сотрясаясь в рыданиях.
Дома было прохладно и тихо. Всё как всегда. Если не считать полной тишины, из-за которой рыдания напоминали хриплый звериный рык.
– Всё будет хорошо, всё будет хорошо, – попыталась утешить себя Мэри ложью, которую постоянно твердила детям.
Однако это немного помогло. Она села за кухонный стол, уронила голову на руки, намереваясь ещё немного поплакать, но слёз больше не было. Какое-то время Мэри сидела, вслушиваясь в собственное дыхание и рассматривая деревянную столешницу. От переутомления перед глазами всё плыло.
Ей не верилось, что родители исчезли. Где же они? Где вообще все?
Спальня с кроватью находилась прямо у неё над головой, только по лестнице подняться. Нет, нельзя. Стоит ей уснуть, и она проспит неизвестно сколько часов. Дети нуждаются в ней. А её брат, бедный Джон? Он же как-то справляется, она совершенно расклеилась.
Мэри открыла морозилку. Там лежало мороженое. Ведёрко «Бен-энд-Джерри» с кусочками брауни, батончик «Дав». Она может их съесть, и ей станет лучше.
Она может их съесть, и ей станет хуже.
Потому что начав, она уже не остановится. Если она примется за еду в таком состоянии, то не остановится до тех пор, пока ей не станет стыдно. И придётся вызывать рвоту.
С десятилетнего возраста Мэри страдала булимией. Неконтролируемое обжорство чередовалось с вызовами рвоты, потом всё повторялось заново, причём циклы неуклонно сокращались. В итоге, у неё накопилось сорок фунтов лишнего веса, а зубная эмаль сделалась шероховатой и потемнела от желудочного сока.
Мэри довольно долго удавалось скрывать проблему. В конце концов родители обо всём узнали. Начались походы к врачам и поездки в специальные лагеря, а когда и это не помогло, настал черёд лекарств. Кстати, надо будет не забыть взять пузырёк из аптечки.
Лишь начав принимать прозак, Мэри почувствовала себя лучше. Аппетит пришёл в норму. Не требовалось вызывать рвоту. Она даже немного похудела.
Но сейчас-то почему не поесть? Почему нет?
Морозилка вновь дохнула морозным воздухом. Мороженое. Шоколадное. Определённо, капелька мороженого ей не повредит. В порядке исключения. Особенно сейчас, когда она так испугана, одинока и измотана.
Один-единственный батончик «Дав».
Мэри взяла мороженое, разорвала трясущимися руками упаковку, жадно откусила. Рот наполнился вкуснейшим холодным шоколадом, жирно таявшим на языке. Глазурь хрустела на зубах, внутри же было мягкое, восхитительное ванильное мороженое.
Она съела батончик. Сожрала с волчьим аппетитом.
Со слезами на глазах, Мэри потянулась к ведёрку «Бен-энд-Джерри», поставила его на двадцать секунд в микроволновку, чтобы подтаяло. Ей хотелось превратить мороженое в жидкий коктейль, в прохладный шоколадный суп, который можно выхлебать одним махом.
Микроволновка дзинькнула.
Мэри схватила ложку. Большую суповую ложку. Сняла крышку и принялась глотать жидкий шоколад, едва ощущая его вкус. Ела и плакала, облизывала дрожащие пальцы и ложку. Напоследок облизала крышку.
Хватит, приказала она себе.
Достала два больших чёрных пакета для мусора и начала методично наполнять один из них тем, чем можно было покормить детей: крекеры, арахисовое масло, мёд, рисовые хлопья, зерновые батончики, орешки кешью.
Прихватив другой пакет, поднялась на второй этаж и сложила в него наволочки, простыни, туалетную бумагу, салфетки. Особенно салфетки, которые могли заменить подгузники.
Взяла из аптечки флакончик прозака, открыла, вытрясла на ладонь желтую с зелёным капсулу, сунула в рот и запила водой из-под крана. В пузырьке остались всего две капсулы.
Подтащила оба пакета ко входной двери. Вернулась на второй этаж, вошла в ванную, затворилась. Потом встала на колени перед унитазом, подняла крышку и сунула палец в глотку достаточно глубоко, чтобы рефлекс заставил желудок освободиться от съеденного.
Затем почистила зубы, спустилась по лестнице, вышла из дома и потащила пакеты в детский сад.
– Сомневаюсь, что Пит сможет удержаться на велосипедной раме, – сказал Сэм.
– Правильно сомневаешься, – кивнула Астрид.
– Значит, надо идти пешком. Сколько сейчас? Около четырёх? Может быть, заночуем здесь и отправимся в город утром? Что скажешь, Квинн? – обратился Сэм к другу, вспомнив о его недовольном ропоте. – Остаёмся или уходим?
– Я устал как собака, – пожал тот плечами. – Кстати, у них тут есть автомат с конфетами.
