– Как же омерзительно ведут себя люди! – сказал Зак. – Да тут полным-полно улик.
Я присел с пакетом из-под сэндвичей. По мне вовсю ползали клещи. Я сказал, что нам надо поскорее утопить клещей в озере. Мы бросились из леса, добежали до пляжа и разделись догола. Клещи остались главным образом в нашей одежде и в кожу еще не успели впиться – пострадал один только Энгус, которому клещ вцепился в мошонку.
– Эй, Зак, помоги мне его снять!
– Да пошел ты! – огрызнулся Зак.
Каппи захохотал.
– Оставь его там, пока он не набухнет! Тогда тебя все будут звать Три яйца!
– Как старика Низви, – добавил я.
– У него и впрямь было три яичка. Это правда. Моя бабушка точно знает! – уверял Зак.
– Хватит! – прикрикнул Каппи. – Не могу себе представить, что твоя бабуля занималась этим делом с мужиком, у которого три яйца!
Оказавшись в воде, мы стали нырять, плескаться и понарошку топить друг друга. Нам было жарко, мы так вспотели, и кожа у всех так жутко чесалась, что всем было приятно подурачиться в озере. Я запустил руку себе между ног – удостовериться, что клещ не забрался туда же, куда он проник к Энгусу. Потом я нырнул под воду и оставался там, насколько хватило воздуху. Когда я вынырнул, Зак повествовал:
– …Она говорила, что они бились о ее задницу, как три спелые сливы.
– Твоя бабуля вечно что-нибудь выдумывает! – фыркнул Каппи.
– Она мне об этом подробно рассказала! – сказал Зак.
Бывают индейские бабушки, которые близко к сердцу принимают церковное вероучение, а бывают индейские бабушки, которым церковь до лампочки, и к старости они совсем распоясываются и шокируют молодежь своими россказнями. У Зака была вот такая бабушка – второго рода. Бабушка Игнасия Тандер. В детстве она училась в католическом пансионе, но там, по ее словам, она только загрубела – так же, как там огрубевают будущие священники. Она говорила по-индейски и рассказывала о мужских секретах. Отец говорил, что когда бабушка и Мушум садились вместе за стол и начинали вспоминать старые деньки, они произносили такие непристойности, что даже в воздухе разливался скабрезный смрад.
Когда вода охладила и успокоила наши разгоряченные тела, мы вылезли на берег и, глядя на хозяйство друг друга, принялись потешаться над съежившимися петушками.
Зак расхохотался, глядя на меня:
– Не коротковат ли ты для имперского штурмовика?
[11]
– Мой рост не имеет значения! Главное – какой он у меня, понял?
У Зака конец был круглый и блестящий, как шлем Дарта Вейдера: как и я, он был обрезанный. У Каппи и Энгуса концы были еще прикрыты крайней плотью, как капюшоном, поэтому они считались «императорами». Мы затеяли спор, какой тип члена лучше – «император», или «Дарт Вейдер», и какой их них предпочитают девчонки. Потом мы развели костер, сели, голые, вокруг него на бревна, сплошь покрытые нацарапанными именами каких-то мальчишек, и стали вытаскивать из одежды клещей, швыряя их в огонь.
– Уорф – явно «император», – сказал Энгус.
– Это точно, – согласился Каппи.
– Не-а, – возразил я. – В любом случае самый крутой у Дейты, ведь ученые снабдили бы андроида таким членом, который больше всего нравится девушкам, так? И это совершенно точно будет «Дарт Вейдер». Я ни о каком другом даже подумать не могу – только «Дарт»!
– Думаю, все на том космическом корабле оснащены «Дартами», – заметил Каппи. – Кроме Уорфа.
– Погоди, но он же клингон, – сказал Зак. – И вроде у него должен быть во-от такой прибор. Но сам вспомни: на его комбинезоне нет бугра в паху.
– Ты сомневаешься в силе клингона? – спросил Каппи, поднимаясь. Он взглянул себе между ног. – Подъем, дружище!
Никакой реакции. Мы начали над ним смеяться. Каппи тоже засмеялся. Через какое-то время нам захотелось покурить, и мы опять проголодались. Энгус пошел отлить. Он вбежал в воду, обогнул проволочную ограду и углубился в лес.
– Ух ты-ы! – раздался его торжествующий крик.
Энгус выбежал из леса, держа в каждой руке по целой связке банок пива «Хэммз». Двенадцать банок! Каппи и Зак завизжали от восторга. Я помчался к Энгусу. До сих пор мы находили в лесу только банки или бутылки из-под пива «Олд-Милл» или «Блатц», которые выпускались в то время в резервации. И невзирая на то, что героем телевизионного рекламного ролика пива «Хэммз» был танцующий и бьющий в барабан индейский медведь в боевом венце из орлиных перьев, мы были верны марке «Блатц».
– Брось! – заорал я. Энгус замер, потом осторожно положил обе связки на землю.
– Думаю, это он оставил, – продолжал я. – Думаю, это улики. На них должны остаться его отпечатки пальцев.
– Э-э-э… – Было видно, что Энгус быстро размышляет о чем-то. Заговорил он тоже быстро. – А разве вода не смывает отпечатки? Я нашел их в открытом кулере. Банки стояли в воде.
– Ты нашел его тайник! – сказал я.
– Так можно я пиво возьму? – спросил Энгус.
– Давай!
– Можно и я одну открою?
Я со вздохом посмотрел на друзей.
– Можно!
Все разом вытянули руки и извлекли банки из пластиковых колец.
– Если отпечатков пальцев нет, то, по крайней мере, главная улика – в том, что он пьет «Хэммз», – размышлял я вслух. – Вот и думай теперь, что хочешь.
Я взял банку пива. Жестянка была мокрая и холодная. Держа ее в ладони, я пошел следом за Энгусом к тому месту, где он нашел пиво. Я предупредил, что нам не стоит подходить к тайнику слишком близко, чтобы не затоптать другие улики, что лучше бы подползти туда и собрать все, что мы там обнаружим.
– Опять ползти? – возмутился Энгус.
Кулер из дешевого пенополистирола стоял у дерева. Рядом валялась куча какой-то одежды.
Каппи заявил, что предпочитает сначала выпить пива, слегка захмелеть, а уж потом ползать и собирать улики, ведь потом опять придется прыгать в холодную воду и смывать с себя клещей. И мы стали пить пиво.
– Хорошо пошло, – похвалил Энгус. Он попытался сплющить банку о бедро. – Уй! – поморщился он.
Мы рассредоточились кольцом и поползли к кулеру. Контейнер стоял на краю пастбища, и мы то и дело натыкались на засохшие коровьи лепешки. Мы по-быстрому осушили банки, чтобы словить кайф, зная, что у каждого в запасе еще по две банки холодненького, и мы выпьем их врастяжку у костра. На этот раз ползти оказалось куда легче, но Энгус поднял ногу и пукнул в мою сторону.
– Только не соревнуйтесь, кто громче, – предупредил Зак.
– А то! – кивнул Энгус и снова пукнул.
Каппи метнул к середине пастбища коровью лепеху, точно пластиковую тарелочку фрисби, и захохотал.
