Домино закатил глаза:
— Это луна, которая отмечает конец лета и начало осени! — Он с улыбкой покачал головой. — Похоже, мне придется учить тебя всему. Вот, например… смотри!
И он нырнул в гору листвы. Кленовые листья дрогнули, зашуршали и сомкнулись над ним.
Мати прыгнул следом за Домино. Погрузившись в легкое шуршание, несколько секунд он сидел неподвижно в окружении сочных красок осени, под хрупкой завесой золотых и темно-красных листьев. Потом сказал:
— Спорю, ты не сможешь меня увидеть!
— Это нечестно, ты сам такого же цвета, как листья, это мошенничество!
— Не я такого цвета, как листья, а листья такого цвета, как я. Они подражают мне!
— Почему ты так считаешь?
— Ну, мой цвет ведь не меняется, правда?
— И что?
— А листья смотрят сверху и завидуют — и думают, что могут упасть вниз и украсть мои краски!
— Да ты чокнутый!
— Знаю, — согласился Мати.
Он легонько подул на лист прямо перед своим носом, и тот пошевелился. А Мати в этот момент заметил кончик полосатого хвоста Домино. Но подкрасться к нему неслышно он бы не смог. Нужно было прыгнуть.
— Наверное, мы сейчас на равных, — заговорил он тихо, создавая впечатление, что находится намного дальше от Домино, чем на самом деле. — Тебе не поймать меня, а мне не поймать тебя… я хочу сказать, ты ведь можешь бежать очень быстро.
— Могу, — согласился Домино.
Мати рванулся вперед, на мгновение прижал лапой кончик хвоста Домино, и они клубком покатились из груды взлетевших в воздух листьев. Мати хлопнул Домино по спине, но черно-белый внезапно замер, распушив хвост.
Прямо перед ним стояла Джесс.
— Ты чего подкрадываешься? — зашипел Домино.
— Я не подкрадывалась, ты сам на меня выскочил! — негодующе возразила Джесс.
Маленький колокольчик на ее ошейнике звякнул.
Мати, задыхаясь, подбежал к ней.
— Мы тут просто… — Он почему-то чувствовал себя виноватым. — Хочешь поиграть?
Домино вопросительно уставился на него:
— Вы знакомы?
— Джесс провела меня по площади, показала все…
— В самом деле?
Мати неловко переступил с лапы на лапу:
— Мы просто… просто прятались в листьях, ловили друг друга…
— Я знаю другую игру, — заявил Домино. — Там, у старой церкви, живет мелкий улф, ростом не крупнее кошки, он сидит на привязи. Мы можем его подразнить — это весело, он будет лаять! — Домино попытался изобразить визгливый собачий лай. Потом хлопнул лапой по воздуху. — Ну-ка, ну-ка, поймай нас, улфи!
Джесс наблюдала за ним молча.
— Что думаешь? — спросил ее Мати.
— Думаю… пусть этим мальчишки занимаются. — Она отвернулась.
— Эй, не уходи!
— У нее дела, пусть идет, — фыркнул Домино.
Джесс сверкнула на него зелеными глазами.
— Она только все испортит, потеряшки и играть-то не умеют! — тихо добавил Домино, обращаясь к Мати.
Мати поморщился. Он знал, что Джесс все слышит.
— Интересно, а твоей амме понравится, если ты укусишь улфи, а? — спросила Джесс.
Вдали показалась Трильон — она быстро шла к Домино, и вид у нее был сердитый.
— Ох, ну конечно… — пробормотал Домино.
Трильон окинула взглядом всех троих. Недовольно посмотрела на Джесс, на Мати…
— Домино, ты что вообще тут делаешь?
— Мы просто играем…
— Тебе пора на уроки.
— Амма, пожалуйста, попозже!
— Нет. Сейчас.
— Но мы хотели… Мы только разыгрались.
— Пока ты достаточно молод, чтобы называть меня Амма, ты не будешь играть, ты будешь учиться. А когда вырастешь, мне будет все равно, как ты проводишь время.
— Но когда я вырасту, мне играть не захочется! — Домино с отчаянием посмотрел на Мати. — Я стану таким же скучным, как все взрослые!
Трильон повернулась, чтобы уйти:
— Это не моя забота. Моя забота — проследить, чтобы ты учился. Идем, Домино, тут не о чем спорить. А не будешь слушаться — я тебя отправлю к Канксам, и пусть тебя учит Ханратти!
Услышав такую угрозу, Домино перестал спорить с матерью и с несчастным видом поплелся за ней к катакомбам.
— Как-то раз, в самый обычный день, я проснулась вместе со своим батраком, позавтракала нежным мясом без косточек из жестяной банки, — рассказывала Джесс. Не глядя на Мати, она тщательно умывалась пестрой с белыми пятнами лапкой. — А потом вылезла из кошачьего домика и немного поиграла в саду, потом перешла в другой сад, потом в другой… а дальше была дорога, а потом… Потом я не могла вспомнить, с какой стороны пришла. И чем дольше я пыталась найти обратную дорогу, тем, похоже, дальше уходила. И до недавних пор я вообще не встречалась с другими кошками. Я все время была со своим батраком. В основном только с ним одним.
— А ты помнишь, что это было за место, то, где ты жила? Я, вообще-то, даже не знаю, как живут батраки.
— Мы жили в большом доме, и он много со мной разговаривал. В основном мы были вдвоем. Иногда приходила его родня, и мне нравилась его внучка, хотя она постоянно гладила меня против шерсти. А его дочь — это другое дело. Она не любила кошек и постоянно жаловалась.
Мой батрак почти всегда сидел дома. И я тоже, и присматривала за ним весь день. И только на несколько часов выходила ночью, чтобы он не хватился меня, проснувшись. Ему нравилось, когда я рядом. И он обычно говорил со мной о своей работе.
— Что за работа?
— У него была специальная комната. Он ее называл кабинетом. Он там читал разные значки, рассыпанные на листах бумаги… батракам нравится такое занятие. И всегда рассматривал изображения зданий. Очень старые и прекрасные здания, так он говорил. А я сидела рядом. Он мне обо всем рассказывал. О том, как батраки когда-то были рабами и их заставляли строить огромные святилища — это такие места, где батраки поклоняются своим богам. В общем, много интересного говорил.
— Это еще что такое — боги?
— Даже не знаю, как объяснить, — нахмурилась Джесс. — Мне кажется, бог — это вроде невидимого вождя, который объясняет батракам, как надо жить. Ну, понимаешь… что им есть, как одеваться, всякое такое. Батраки забывчивы, им нужно постоянно напоминать.
— И много у них богов? — поинтересовался Мати, наморщив нос.
— Да, думаю, много. То есть я-то ни одного не видела, просто у меня такое впечатление. Мой батрак определенно упоминал о нескольких. Были даже такие батраки когда-то давно, которые поклонялись кошачьим богам! Мой батрак говорил, что в некоторых местах считалось преступлением убить кошку, за это карали смертью!
