— Ты в лучшем положении, чем я, Мати, чтобы понять смысл. Я могу только добавить, что Байо убеждал тебя доверять инстинктам. И пользоваться разумом. У тебя есть дар, а любой дар несет с собой ответственность.
— Дух был прав. Я не слушался инстинктов и сомневался в себе.
— Конечно, он был прав, Мати. Духи беспокоятся, если на дар не обращают внимания. Это твое предназначение.
— Но я никто! Я даже не знаю, откуда приехал. Никто не может обладать даром или предназначением, разве не так?
— А что отличает «никого» от «кого-то», Мати? Может быть, происхождение? Или размеры их территории, или власть? Неужели никто не говорил тебе, что считается лишь то, что внутри? Я имею в виду то, что действительно внутри — твое второе «я». Те, кто неохотно соглашается властвовать, как раз и делает это лучше всех. А твои инстинкты — особые, как бы ты их ни описывал.
— Простите. Я, наверное, всего лишь хочу быть таким, как все. Но иногда я как будто чувствую разное…
— А что твои инстинкты говорят тебе сейчас?
— Сейчас? — переспросил Мати.
Этелелдра не ответила, они оба умолкли.
Мати слышал стук непрерывного дождя снаружи, вой ветра. Сидя в теплом дупле, он ничего не чувствовал. Он уже хотел было сказать об этом старой шалианке, но тут внезапно вспыхнувшее ощущение застало его врасплох. От страха все внутри Мати сжалось. Он тихо мяукнул. И на мгновение увидел водоворот, разбухшую реку, стонущую в берегах, увидел, как потоки воды огромной волной устремились к катакомбам…
Напрягшись всем телом, Мати выдохнул:
— Наводнение на шлюзе Крессида!
— Ты знаешь, что должен делать, — сказала Этелелдра.
— Я должен помочь! — закричал Мати.
Он выскочил под дождь и помчался к катакомбам.
Солнце на его усах
Дождь лил так, словно собирался идти вечно. К тому времени, как Мати добрался до катакомб, мутные волны из переполненного шлюза уже выплеснулись через берег и хлынули в туннели.
Что говорила Джесс о катакомбах? Что они тянутся под большей частью рыночной площади или даже до самого ее конца. Рынок выглядел пустым. Но кто-то там был — Мати был уверен. Откуда начинать поиски?
Вспомнились слова духа по имени Байо. Первая опора — инстинкт. Мати остановился под дождем и постарался забыть все свои тревоги, позволить инстинкту вести его. Ничего не произошло. Мати почувствовал, как в нем нарастает паника.
— Стоп! — приказал он себе. — Это не выход.
Мати вспомнил, что он чувствовал рядом с Этелелдрой, когда та погрузила его в полусон. Это было там, во Фьянее, и нигде больше, — его инстинкты обрели свободу. Мати сел между двумя растущими лужами и закрыл глаза. Ему хотелось бы мысленно прочитать что-нибудь подходящее, но он смог вспомнить только то, что напевал Воробей перед едой:
Копченая селедка, дымная и сладкая,
Что за вкусная штучка!
Все кошки знают — нет лучшей еды,
Чем селедка сырая, копченая, жареная
Или даже вареная!
К изумлению Мати, воздух вокруг него затих. Земля под лапами согрелась; усы стало покалывать. Мати как будто заглянул в путаницу проходов под рыночной площадью. Его мысленный взор изучал каждое пустое помещение, и в некоторых еще сохранилось тепло их обитателей. С отвращением он осмотрел даже длинный заброшенный проход, где жили одни крысы, — теперь они выскакивали изо всех щелей, с удивительной нежностью неся малышей в длинных желтых зубах.
Мати начал расслабляться. Там никого не было.
Должно быть, они все еще на собрании. Он знал, что Джесс всегда держалась подальше от катакомб, но все же еще раз поискал ее. Он ведь не видел ее в том заброшенном складе…
Ничего.
Но даже вернувшись из Фьянея, Мати продолжал что-то ощущать: торопливый топот лап, отдававшийся от стен туннелей, — шаги были тяжелее, чем у котенка, но легче, чем у взрослого кота. Запах молодого кота, гордого и честолюбивого…
Это был Бинжакс.
Мати побежал ко входу неподалеку от вишневых деревьев. Там он пробрался в туннель, и вода уже плескалась у его лап, поднимаясь с пугающей скоростью.
— Ты! Я так и знал! — прошипел Бинжакс, выходя из жилища Воробья, перегораживая дорогу Мати. — Я знал, что ты проберешься сюда, хотя тебе велели убираться!
— Я здесь из-за тебя. Ты в опасности, мы оба… Нужно поскорее уходить из катакомб.
— Знаешь, это не смешно! Это я здесь из-за тебя! Пангур послал меня разобраться с тобой раз и навсегда!
Комок земли с промокшего потолка упал на лоб Мати, земля попала в глаза. Он моргнул, смахивая ее. Времени уже не оставалось.
— Прекрасно, — сказал он. — Давай выйдем наружу. Можно и там поговорить.
Он шагнул в сторону Бинжакса и выхода к вишневым деревьям.
Бинжакс, наоборот, сделал шаг вперед.
— Поговорить? — прорычал он. — Кто сказал, что я хочу с тобой говорить, убийца?
Он вдруг оглянулся. Выход к вишневым деревьям быстро осыпался.
— Бинжакс, надо поскорее выбираться! — крикнул Мати.
В слабом свете он увидел, как полосатый кивнул.
— Куда идти? Ты знаешь катакомбы лучше меня.
— Вперед, направо у развилки.
Оба подростка поползли по туннелю, повернули в правый ход, и вода уже догоняла их.
— Поспеши, идиот! — рявкнул Бинжакс за спиной Мати. — Уже совсем заливает… я хочу выбраться! Поворачивай! Поворачивай налево! Еще раз! В левый ход!
Мати совсем запутался:
— Ты уверен?
— Идиот, я же сказал — в правый ход!
Несколько раз угодив в тупики и вернувшись в главный коридор, Мати попал в быстрый поток воды.
— Не в эту сторону! — крикнул он, оглянувшись на Бинжакса. — Похоже, эта дорога введет прямиком в реку!
— Заткнись, убийца! Думаешь, я не знаю, куда идти? Я кот Крессиды, а ты никто! Двигайся!
— Но воды все больше…
— Двигайся, я сказал! — Бинжакс подтолкнул Мати.
Вода бурлила вокруг Мати, увлекая вперед. Не успев понять, что туннель кончился, он уже стоял на узком выступе, на который он и другие подростки спрыгнули, убегая от собаки в первый день Мати у шлюза Крессида. Вода хлестала из туннеля, волоча Мати к реке. Он вцепился в выступ и чуть не свалился; его задние лапы на мгновение повисли над грозной рекой, но он подтянул их и удержался, когда огромная волна из катакомб промчалась мимо него. С облегчением он сжался на выступе, жадно глотая воздух и всем телом содрогаясь от страха. «Все в порядке, — подумал он, — все позади… только выберись на берег».
