Домино все энергичнее и энергичнее скреб лапами по стволу вишни.
— Какому серому коту? — спросил Мати.
— Ох, это было давным-давно, до наводнения и всего такого. Просто какой-то большой серый кот. Не из наших. Вполне дружелюбный… симпатичный парень, если честно. Вот только очень много вопросов задавал…
— Каких вопросов?
— Ну, знаешь, каково тут жить… Спрашивал, что здешним кошкам нравится… Не знаю. Я же сказал, это давно было, я плохо помню.
— Постарайся вспомнить, что еще он говорил! — На этот раз голос Мати прозвучал требовательно.
Домино перестал скрести дерево и повернулся к Мати:
— Честно, я не знаю… Вроде бы расспрашивал о нашей Территории… да, точно, и о шлюзе, и о катакомбах. Особенно катакомбами интересовался. И вообще о жизни у шлюза Крессида, ну, знаешь, хорошо ли здесь и все такое.
— И что ты ему отвечал?
— Я говорил: да, здесь отлично, это лучшее место в мире! То есть я хочу сказать, у нас ведь есть рынок, и катакомбы, много чего! — Домино с горделивым видом осмотрел рыночную площадь. — Мне кажется, он прикидывал, удастся ли ему присоединиться к кошкам Крессиды, потому что он расспрашивал, какие тут плохие стороны… И не трудно ли жить так близко к батракам, и все такое. Ха! Я ему сказал, что один только старый торговец рыбой противный, а остальные в порядке.
— А он что сказал на это?
— Да ничего… ему стало неинтересно. Ушел. Если подумать, я его больше и не видел. Жаль, хороший был парень. Вообще-то, не так… через день-другой я его видел, да! Он разговаривал с Пангуром, там, около парка.
— И о чем они говорили?
— Не знаю, я был далеко, не слышал. Наверное, серый спрашивал, можно ли ему здесь поселиться, я ведь ему говорил, как здесь отлично. А Пангур, похоже, ему отказал, потому что у нас не любят чужаков. Ох, извини!
Домино замолчал, почувствовав, похоже, что сказал лишнее.
Мати смотрел на него, нахмурившись:
— Разве ты не понимаешь? Он не был дружелюбным! Он просто хотел кое-что разузнать!
— Ха… Что именно разузнать?
— Ты сказал, он расспрашивал о шлюзе и катакомбах и какие тут есть плохие стороны…
— И что? Он просто вежливый…
Домино произнес это медленно. Как будто вдруг потерял уверенность.
Мати смотрел на него в упор.
Хвост Домино дернулся. Черно-белый подросток задумался.
— Ох, слушай… — наконец выдохнул он. — Я ведь ему много рассказал… И о торговце рыбой рассказал!
— А потом через день-два ты видел, как он говорит с Пангуром?
Ум Мати стремительно работал. Он ошибался, сомневаясь в Домино, тот ничего не замышлял и не умел замечать дурные замыслы в других. А вот Бинжакс — другое дело. Ничто не заставило бы Мати доверять Бинжаксу, но может быть — лишь может быть, — вина за наводнение лежит на ком-то другом…
— Да… Если подумать, Пангур и тот серый как будто были знакомы…
Домино изо всех сил сосредоточился, пытаясь вспомнить. Одно мысленное усилие — и он догонит Мати…
— Он знал Пангура?
Это подтолкнуло его память. Совсем недавно, вспомнил Мати, он видел еще кое-кого, знавшего Пангура. Кое-кто неожиданный…
— Ох, крыса тебя забери! Ты помнишь, как повел себя торговец рыбой, когда увидел Пангура в своем доме?
Он вроде как узнал его.
Домино вытаращил глаза.
— Невозможно! Пангур — хороший вожак, ему можно доверять… я готов жизнью поклясться!
— Своей собственной жизнью? — уточнил Мати.
— Ну… Торговец показал пальцем на Пангура… узнал его, да?
— Похоже на то, — согласился Мати.
— Ты ведь понимаешь батраков, да? Что торговец сказал, когда показывал на Пангура? Ты помнишь?
Мати немножко подумал. И вдруг его уши прижались к голове.
— Он крикнул: «Ты!» Он его узнал! — Другие воспоминания нахлынули на Мати. — Пангур разговаривал со мной вечером накануне наводнения. И упоминал о том, как тяжело быть вожаком. Я тогда его не понял, но, может быть, это было вроде признания… Он сказал, что в ту ночь увидел свою темную сторону, и это его испугало.
— И что это значит?
Мысль о том, что Пангур может оказаться бесчестным, невероятно огорчила Домино.
— Но это значит, что мы не можем ему доверять. Это значит, мы не можем доверять никому.
— Иди сюда, вот тебе «Кошка-графиня». Все только самое лучшее для моей девочки!
Старик поставил на пол кухни миску с надписью «Киска».
Джесс радостно мяукнула, с жадностью принимаясь за любимую еду.
— Я включу отопление посильнее, — говорил старик. — Поверишь ли, снег пошел! Снег в марте! Кто бы мог подумать?
Через кухонное окно Джесс взглянула на снежинки, мягко кружившие в воздухе.
— Я в последнее время мало читал. Наверное, ждал… Ждал, когда ты вернешься домой. Совершенно не понимаю, как ты умудрилась уйти так далеко на запад, к реке.
Старик ласково улыбнулся маленькой пестрой, с белыми пятнами кошке.
Она посмотрела на него, моргнула и продолжила есть.
— Но теперь, когда ты снова дома, думаю, я отпраздную это, вернувшись к занятиям в кабинете. Мы можем работать вместе, как прежде.
Покончив с едой, Джесс последовала за стариком в кабинет. Она не заходила туда со времени своего возвращения от шлюза Крессида, дверь всегда была плотно закрыта. Но эта комната нравилась Джесс больше других: здесь пахло старыми книгами и странными вещицами. Кошка сразу нашла самое теплое место на старом ковре, возле радиатора, где обычно лежала, пока старик работал. Джесс тихо замурлыкала, попирая ковер лапами, и оглядела комнату. И вдруг замерла. Ее сердце подпрыгнуло, шерстка встала дыбом. На подоконнике, рядом со стопкой бумаг, стояла фигурка кошки. И она выглядела точно как Мати.
— Если мы не можем никому доверять, кому мы должны рассказать о Пангуре? — спросил Домино.
— Никому, — ответил Мати. — Пока никому.
Они издали наблюдали за вожаком кошек Крессиды. Он гордо шагал по Территории, его черный хвост взлетал в воздух, на морде виднелись пятнышки крови — он недавно убил кого-то.
Бледное солнце уползло с мглистого неба. Поднялась чуть видимая луна. «Сумерки», — подумал Мати. Странное время, между днем и ночью… как вспышка между бодрствованием и сном. Как густая тень перед рассветом. Время Фьянея.
И тут вдруг на рыночную площадь посыпались большие белые хлопья. Глаза Мати расширились. Он никогда прежде не видел ничего подобного. Один белый сгусток опустился на его нос, ледяной, но легкий, как касание усика. Мати повернулся к Домино. Отвлекшись ненадолго от Пангура, подростки принялись гоняться за снежинками, как будто с неба дождем посыпались мыши.
