Вздрогнув, Мати попятился. Вдали над собой он слышал слабый шум рынка, но его заглушал злобный лай тощей собаки.
Наконец Мати осознал, что стоит на узкой полосе, которую совсем не видно сверху. Он повернулся к кирпичам и увидел узкий круглый проход, явно уходивший прямо вглубь берега. Должно быть, Домино и остальные нырнули в него. Они без труда пробрались бы здесь, хотя взрослому коту такое далось бы нелегко.
И куда может вести такой туннель?
Направив вперед усы, Мати осторожно вошел в него. Двинулся в темноту, ставя лапы на ощупь. Сердце его колотилось, глаза расширились. Слабый свет снаружи слегка обрисовывал стены туннеля. Вскоре собачий лай затих позади. Мати теперь ощущал только мягкий шорох собственных лап и свое жаркое дыхание во влажном воздухе.
Потом туннель раздвоился, Мати остановился.
— Наконец-то! — раздался чей-то голос. — Я уж начал думать, мы тебя потеряли, что тот зверюга тебя сожрал!
Сквозь темноту Мати рассмотрел белую половину морды Домино.
С огромным облегчением Мати повернул в правую часть туннеля и прибавил шагу. Он уже готов был поблагодарить Домино, сказать ему о «прыжке веры», упомянуть об основах обучения котят и ужасных клыках пса, но черно-белый кот уже повернулся и исчез в глубине туннеля. Белый кончик его полосатого хвоста мелькнул впереди, как отблеск уличного фонаря.
— Поспеши! — крикнул Домино. — Лучше успеть вовремя!
Его взволнованный голос эхом разнесся по туннелю.
Куда успеть?
Шерстка на спине и загривке Мати начала невольно подниматься, но он заставил себя успокоиться.
Домино быстро бежал впереди.
Его лапы явно ступали по полу этого туннеля не в первый раз; он точно знал, где они находятся и куда направляются, и Мати завидовал его уверенности. На мгновение он вспомнил знакомые запахи резиновых подошв и кожи на корабле. Но теперь все его ощущения осваивались с новыми запахами туннеля, создавая из них некие картины. Мати чуял запах множества кошек, которые ходили по этому полу до него, ощущал их окраску… Сосредоточившись, он почти мог услышать их довольное мурлыканье. И — намного слабее — нечто грустное и беспокойное сохранилось в запахе давно ушедших кошек, до сих пор хранившемся в неподвижном воздухе. И в отличие от Домино, Мати ступал осторожно.
Пробираясь по туннелю следом за Домино, Мати гадал, куда подевались полосатые. Он чуял, что эти грубые насмешники с презрительными взглядами где-то недалеко. Если бы только они дали ему возможность показать, что он — самый обычный кот… И зачем только он сказал о своей шкурке-агути? Это, конечно, было ошибкой, лишь подчеркнуло его отличие от них. Как Мати подозревал, фокус в том, чтобы раствориться на заднем плане, стать похожим на всех…
Но куда ему спрятать свои янтарные глаза, длинные лапы, черный кончик хвоста? Мати вдруг рассердился на собственную внешность. И восхитился простой широкой мордой Домино, его крепкими короткими лапами…
Через какое-то время туннель снова разделился, на этот раз на три хода. Домино без малейших колебаний направился в средний проход, и Мати не отставал от него. Еще несколько мгновений — и они очутились перед новой развилкой, и Домино выбрал левый из двух туннелей. Стало уже так темно, что почти ничего нельзя было рассмотреть, и Мати пользовался другими чувствами. Насторожив уши, он шел на звук шагов Домино.
Два молодых кота молча спешили вперед. Вот проход расширился, и в него снова упал слабый свет, откуда-то спереди. Сердце Мати забилось быстрее: наконец-то они добрались до цели и скоро он встретится со взрослым котом — с тем, кого Домино называл Воробьем. И, что было куда хуже, с тем, о котором упоминал Бинжакс… Пангур вроде бы?
Кем был этот Пангур и что он сделал с котом из верховьев? Разорвал на куски? Утопил в реке? Содрал с него шкуру? Погруженный в эти тревожные мысли, Мати не замечал, что свет усиливается, пока Домино не остановился.
— Пришли, — прошептал черно-белый, стоя перед чем-то похожим на вход в некое помещение. — Ну не беспокойся. Мы просто скажем ему, что ты потерялся, что ты пришел издалека.
Мати кивнул. Поморгав, он рассмотрел, что свет льется через какую-то решетку. На расстоянии в два хвоста перед ними висела круглая деревянная дверь, покривившаяся от старости. Дверь была слегка приоткрыта. Риа и Бинжакс сидели под решеткой, и к их полоскам добавлялись полоски света, падавшие сверху; вокруг их глаз сгустились тени, мордочки противно кривились.
— Домино, ты уверен?..
У Мати сорвался голос.
Риа и Бинжакс фыркнули.
«Ладно, — подумал Мати, — с этого момента я должен быть пожестче. Ни одна кошка не будет насмехаться надо мной! Ни одна!» Он внутренне закипел, его усы шевельнулись, но он промолчал.
— Идем, — не обращая внимания на враждебное напряжение между Мати и серыми, Домино подтолкнул его ко входу в помещение.
Домино подошел ко входу и мяукнул, сообщая о своем присутствии.
Через несколько мгновений из-за двери раздался хриплый голос:
— И кто это решился разбудить трудягу, хотелось бы мне знать?
Уши Мати тревожно прижались к голове. Он ведь предполагал, что кот с таким именем, как Воробей, должен быть маленьким, но ни у какого малыша не могло быть такого голоса!
— Это я, мистер Воробей, Домино. И еще Риа и Бинжакс. И с нами тут гость… — ответил черно-белый, не делая ни шага вперед.
— Домино, говоришь? — откликнулся Воробей. — А… сынок Трильон. Да-а… Домино. И как поживает Трильон, юный Домино? Все так же ловит мышей?
— О да, сэр.
— А с тобой Риа и Бинжи? Детки Синестры и Круфа?
Уши Бинжакса дернулись назад, и Мати чуть не мяукнул.
— Да, мистер Воробей. Бинжакс и Риа, — поправил Бинжакс.
Как и другие подростки, он стоял прямо, выражая уважение к голосу Воробья.
— Как Синестра поживает, дети?
— Наша амма в порядке. Не так давно она немного простудилась, но все прошло, теперь ей гораздо лучше, — вежливо сообщил Бинжакс, изо всех сил стараясь говорить правильно.
— А ваш отец, Круф… все так же подбирает всякую всячину на рынке?
— Да, — мяукнула Риа, явно развеселившись.
Бинжакс неодобрительно хлопнул сестру по уху.
Снова наступило молчание. Мати уже начал подозревать, что Воробей заснул за дверью, но тот наконец опять заговорил:
— Итак, юный Домино, ты сказал, что с тобой пришел гость?
— Да, сэр. Подросток, его зовут Мати.
— Подросток, говоришь? — Воробей фыркнул. — Мати, говоришь? То есть ты хочешь сказать, он не с рынка, не один из наших?
— Да, мистер Воробей. Но он вполне неплох и, думаю, умеет ловить мышей.
Это было ложью — ведь Домино не мог знать, хороший ли охотник Мати. Да к тому же он и не потрудился спросить, поймал ли Мати вообще хоть одну мышь в своей жизни.
