Пару мгновений Сюзерен молча всматривался в нее. Ему и в голову не приходило, что она может узнать правду. Он не ожидал, что Фьяней поделится с ней. Сила Фьянея была так велика в Ламет… куда больше, чем он осознавал. Но натура у нее была своевольная. И поступит ли она правильно в конце? Может ли он доверять ей? То, на изучение чего его учителю Ипанелю понадобилась целая жизнь, Ламет постигла без уроков и даже помимо воли. Это и разочаровывало великого кота, и поражало его. Сюзерен редко смотрел внимательно на своих подданных. Его взгляд сам по себе обладал такой силой, что мог даже случайно нанести непоправимый вред. И он давно уже научился не бросать слишком пристальных взглядов. Видеть можно было и по-другому. Сущность какой-нибудь кошки легче и полнее определялась по запаху, по звукам, чисто инстинктивно — и зрение тут было ни при чем.
И тем не менее теперь Сюзерен смотрел на Ламет. В тусклом свете зала он видел ее бархатную шкурку, слегка растрепанную шерсть на лбу. Он заметил, как ее большие уши слегка развернулись в стороны. Шерстка сразу за ними должна быть мягчайшей… И Сюзерену вдруг захотелось прикоснуться к ней. Он закрыл глаза, и желание исчезло.
— Я отправил духов сделать то, чего не смог Мифос; напитавшись светом полной луны, они найдут Тигрового кота. И уничтожат его, раз и навсегда.
— Духов? Во Фьянее?
Ламет нахмурилась. Она не понимала.
— Уже не во Фьянее.
Сюзерен ждал отклика Ламет. Ощущал ее сопротивление. Желание скорее бросить вызов, чем повиноваться.
Ламет приоткрыла рот:
— Но как?
— Такое возможно. Есть чары, которых ты пока не знаешь, Ламет. Ты — лишь юное деревце в бесконечном лесу Са. Ты невежественна.
— Не настолько невежественна, чтобы не заметить дурное, когда оно встает передо мной.
— Думай, о чем говоришь! Ты всего лишь подмастерье. Твои юность и положение не спасут тебя в случае предательства! Я желаю знать, с кем ты разговаривала!
— Ни одна живая кошка не добилась моего доверия! — решительно произнесла Ламет.
— Не хитри со мной, девчонка! Ты водишься с духами сомнительной чести, с теми, чья преданность под вопросом, и думаешь, что это позволительно, потому что они находятся во Фьянее. Но тебе неизвестно их прошлое, их происхождение… ты не можешь знать, какими кошками они были прежде.
— Это вряд ли имеет значение, — возразила Ламет. — Когда кошка становится духом, она забывает мир яви. Ох, да, они там могут мимолетно вспоминать свою прошлую жизнь, родных, любимую еду или запах. Но это лишь осколки памяти, ничего более. Они даже не могут знать того, кому были преданы раньше — Са Мау или абиссинским Тигровым!
— Ты теперь большой знаток мира полусна, да? Полагаю, это уроки Ипанеля? — Сюзерен говорил пренебрежительным тоном. — Вот только он не всегда прав. Иногда дух вспоминает о своей минувшей жизни больше. Со временем ты узнаешь об этом. И даже те, кто все забыл, создают новые связи в повседневной жизни Фьянея. Поэтому я требую, чтобы ты сказала, с кем разговаривала.
Уши Ламет прижались к голове.
— Я вовсе не безмозглая кошка, мой лорд. И я не говорила ни с кем из твоих придворных.
— Ты говорила с духами! Полусон — это мой двор! А скоро и весь мир станет моей империей!
— У Фьянея нет господ! Так меня учил Ипанель.
— Ипанель мертв, — холодно прошипел Сюзерен.
— Он был предан тебе, мой лорд. Но заставишь ли ты молчать других?
— Я буду делать то, что на пользу Империи Са. Как делал всегда. Но смерть забрала Ипанеля — и я тут ни при чем.
— Что значит «на пользу Са»? — дерзко спросила Ламет. — Ты мог бы подождать и вызвать Тигрового на честный бой. Или я могла бы сразиться с ним — я готова, мой лорд. Но ты вместо этого посылаешь других, чтобы убить его, — посылаешь духов, которых не может победить ни одна кошка. И, поступая так, ты рискнул безопасностью всей империи! Все мы знаем древние законы природы, но ты отнесся к ним без уважения!
— Замолкни! — проворчал Сюзерен.
Он произнес это негромко, но угрожающе, его голос как будто наполнился ядом.
Ламет вздрогнула. Но, собравшись с силами, ответила:
— Ты говоришь, что не замышлял смерть Ипанеля, но я ощущаю его потрясение и предательство — они замарали твой зал. Он просто кричит о грубой несправедливости: о том, что ты высвободил духов вопреки законам природы, духов, которые должны жить только во Фьянее! А теперь они рыщут в телесном мире. И сколько вреда они могут причинить, пока гоняются за Тигровым?
— Тигрового необходимо остановить! — проревел Сюзерен.
— Какой ценой, Повелитель?
— Хватит! — взвыл он. — Я не потерплю неповиновения! Слышать не хочу таких бунтарских речей, даже от тебя! Мои действия не подлежат обсуждению! Еще одно слово — и я…
— И что ты сделаешь? Убьешь меня? Как Ипанеля?
Ламет вскинула голову, с вызовом глядя на Повелителя Кошек.
Кипя яростью, Сюзерен открыл глаза. Ламет задохнулась, попятилась. Тьма хлынула на нее, ворвалась внутрь… Ламет ощутила, как нечто драгоценное — нечто жизненно важное — вытекает из ее тела, и отчаянно царапнула лапой пол. Ее сердце бешено колотилось. Усы дрожали… Ламет тихо мяукнула.
Сюзерен отвел взгляд, и Ламет упала на пол, тяжело дыша.
— Ты знала только покой и беспечность, — заговорил Повелитель Кошек. — Ты избалованный котенок, ты испорчена, тебя уже не исправить. Но теперь ты познаешь страдания и трудности — ты узнаешь, что такое быть отверженной. Я изгоняю тебя из Царства Са! Убирайся немедленно! И если мои воины тебя найдут, ты будешь убита.
Ламет уставилась на него, не веря собственным ушам. Она попыталась что-то сказать, но потрясение после стычки с ним еще не прошло, страх не угас.
Теперь Сюзерен снова говорил тихо:
— Убирайся сейчас же.
— Но…
— Сейчас же! — прошептал он.
Ламет почувствовала, что Сюзерен погружается во Фьяней. В голове у нее гудело, лапы обжигало жаром. Она попятилась к выходу из палаты, повернулась и помчалась по коридорам, наружу, в город. Утро уже стало влажным и душным, ни единого дуновения ветерка не чувствовалось в воздухе. Ламет задержалась под знаком красной лапы Са Мау и, моргая, попыталась совладать с панической дрожью. Двор Сюзерена был ее жизнью с самого рождения. Это был единственный знакомый ей мир. И как ей выжить за его пределами?
Путешествие вверх по реке
Мати разбудил аппетитный запах цыпленка. Он не собирался спать так долго, но, открыв глаза, увидел, что солнце уже встало над городом. Ряды старых террас поднимались вдоль дальнего берега реки, но потом резко обрывались, сменяясь модными нарядными кварталами. Они хвастались деревянными украшениями, перед ними стояли тиковые ящики с фуксиями, геранями и бальзаминами. Все растения выглядели ухоженными. Мати шевельнул усами. Его взгляд обежал прямоугольные строения. За одним из высоких окон сидела бирманская кошка, с любопытством смотревшая на бродяг. Встретившись с Мати глазами, она встала на подоконнике. Глядя на нее, Мати словно услышал ее голос.
