«Я так одинока, — говорили ее глаза. — А ты кто? И все эти кошки… Я никогда не видела так много кошек… Меня не выпускают из дома. Я живу здесь, внутри. Снаружи опасно. Снаружи воры, похищающие кошек. И лисицы. Меня здесь кормят. Заботятся обо мне. Но они меня не выпускают…»
Бирманская пристально смотрела на Мати. Он с грустью отвернулся. И посмотрел на старые террасы, что вели к красивым домам. Похоже, эти старые дома не проживут долго, — по причинам, которых Мати не мог понять, люди не хотели, чтобы они здесь оставались.
«Они любят новые вещи, — подумал Мати. — Им не нравится помнить, что было раньше. Когда что-то стареет, батраки это уничтожают — просто ломают и начинают все сначала».
Эта мысль заставила Мати задуматься о людях и их причудах. Долгие века истории — война, злоба и подозрительность — тяжким грузом лежали на Тигровом. Ему нравилась идея уничтожения старого ради того, чтобы начать новое.
Другие кошки отдыхали, молча зевая. Много часов подряд они проспали среди велосипедов, свернувшись клубочками вплотную друг к другу, ради тепла и покоя.
— Посмотри-ка на это! — восторженно воскликнул Воробей, подталкивая к Мати жареную куриную ножку. — Пангур и Синестра нашли тут рынок неподалеку. И притащили оттуда много чего!
Мати огляделся. У края навеса над велосипедами, ближе к реке, лежали несколько кусков мяса, и кошки уже собрались вокруг них. Мати обнюхал ножку.
— И это нам?
— Да, малыш, так и есть! — Воробей облизнулся.
— Хороший кусок… странно…
Мати с сомнением уставился на курятину. Разве старшие не захотели бы взять это себе? Мати ведь был пока что подростком, до настоящего кота ему было расти и расти. И в мире кошек, с его строгой иерархией, подросткам привилегий не полагалось — пусть даже Мати и знал, что отличается от других.
— Похоже, что тебя очень ценят, — возразил рыжий кот. — Так что лучше не сомневаться в подарках старших, а просто с радостью принимать их!
Нормальный глаз Воробья сверкнул, а второй слегка скосил в сторону. Из горла старого кота вырвалось громкое мурлыканье.
— Может, возьмемся за дело? Ты ведь знаешь, я не соблюдаю церемоний, когда дело касается еды!
Мати это знал — Воробей был котом, ценившим еду выше всего остального. Подросток бросил быстрый взгляд мимо велосипедов. Перед навесом находилась автомобильная парковка, а за ней поднимались склады. Вдали суетились люди в рабочей одежде.
— Да, давай это съедим, пока нас никто не видит.
— Отлично!
Воробей впился зубами в куриную ножку, и Мати последовал его примеру. Проглотив первый кусок, Мати расслабился. В конце концов, мир не перевернулся за одну ночь. Солнце согревало его усы и влажный нос; котята, Пипс и Скаллион, кувыркались в высокой траве вдоль речного берега. И что могло быть лучше цыпленка на завтрак?
Покончив с едой, кошки собрались за навесом, чтобы обсудить, куда двигаться дальше. Пангур сидел в середине круга, Мати — рядом с ним.
— Сегодня пойдем дальше, — заговорил Пангур. И поймал взгляд Мати. — Дальше вверх по реке.
Его слова вызывали недовольное мяуканье.
— Мы устали! — воскликнула Арабелла. — Мы и так шли почти всю ночь и забрели очень далеко от нашей Территории!
— И вообще-то, нам бы подумать о том, чтобы вернуться обратно, — согласился Торко.
Глаза Пангура нетерпеливо сверкнули.
— Мы не вернемся обратно.
— Что, никогда? Но наверняка же…
— Кто здесь смеет говорить «никогда»? Не сейчас, это точно. — Вожак взмахнул хвостом. — Вы что, не слушали того, что я говорил на собрании?
— И куда же мы идем? — спросил Круф. — Куда мы хотим добраться?
Пангур повернулся к Мати:
— Думаю, ты должен ответить на этот вопрос.
Мати прижал уши:
— Мы… мы не пытаемся дойти куда-то. То есть куда-то в точности.
Кошки так громко замяукали в ответ на слова Мати, что Пангур нервно оглянулся на далекие склады, высматривая, не проявляют ли люди любопытства. Потом прищурил глаза. Наклонил голову и шепнул на ухо Мати:
— Тебе бы найти объяснение получше.
Мати нервно сглотнул. Что он мог им сказать? Он ведь не держал на уме какую-то конечную цель их путешествия… он просто хотел оказаться как можно дальше от шлюза Крессида с его удлинявшимися тенями.
— Я имел в виду, — заговорил он, — что нам нужно уйти от Территории. Что там появилось нечто очень плохое. И оно шло к шлюзу. Думаю, оно может уже быть там.
— Уже быть где? — напряженно произнесла Синестра.
— Плохое, как Мифос? — спросил Домино.
Мати победил убийцу Са, когда уже казалось, что все потеряно, но страх перед тем жестокосердным котом еще не отпустил кошек.
Мати кивнул.
— Но Мифос мертв, — возразила Риа, и ее серебристая шкурка дернулась. — Разве он не…
— Это не Мифос. Но я чувствую, что там действуют те же самые темные силы. Кошки Са Мау. Сюзерен…
Риа вытаращила глаза:
— Но чего они хотят?
— Я не уверен… — Мати помолчал, чувствуя, как путаются его мысли. — Может быть, правильнее сказать: я не знаю почему. Думаю, они хотят убить меня. Все это восходит к первой великой битве между моим племенем и кошками Са Мау. Са не желают терпеть меня, Тигрового. Они нас презирают…
И снова Мати почувствовал, как его до кончика каждой шерстинки охватывает стыд — ведь только он был виноват в том, что всему сообществу грозила опасность; именно его хотел найти Сюзерен. Чувство вины давило на Мати, хотя он и знал, что не сделал ничего плохого, что Тигровые были жертвами безжалостных Са. Откуда в них взялось столько ненависти? Что он может сделать перед лицом такой злобы?
— Им придется сначала одолеть меня! — заявил Домино, выгибая спину и сверкая глазами, как боевой кот.
Моргнув, Мати посмотрел на своего преданного друга. Неужели этот добродушный рыночный кот действительно считал, что сможет сопротивляться темной силе Сюзерена? И что, если он ведет их всех к беде? Мати поразила новая мысль. Он ведь должен бы жить один, уйти незаметно… Он мог бы просто исчезнуть. И тогда другие оказались бы в безопасности — Са не станут с ними сражаться.
— В общем, мы просто идем, чтобы сбежать от того, что гонится за тобой или за нами, — подвела итог Трильон. — Но когда мы остановимся? Нам нужна своя территория, нам нужна земля — кошка не может быть кочевницей. Мы не предназначены для того, чтобы бродить вечно.
— Вечно? — фыркнул Пангур. — Мы и шли-то всего одну ночь! Тут и сравнивать нечего с бегством этого юного кота. Я и сам долго путешествовал, прежде чем добрался до шлюза Крессида и осел там. Я и мой брат…
