– Странно, почему эти черные завихрения у земли стелются, почему ветер не швыряет песок в лицо? – удивилась я. – И откуда песок?
– За портом песка много, – рассеянно огляделся Джар. – Насчет лент… думаю, электромагнитные поля Ранта отличаются от земных. У нас ветер ближе к поверхности дует, но чем сильнее, тем выше поднимается. Высота порывов обусловливается сразу двумя показателями: скоростью и силой ветра. А на Земле как?
– В лицо летит. Главный показатель – скорость, – тяжело вздохнула я от тянущей душу ностальгии, глядя на бесконечное поле космопорта.
Множество судов как орбитального, так и наземного назначения. Формы и размеры кораблей меня мало интересовали. Привыкла я к разнообразию, ведь Земля давно контактирует с тридцатью пятью мирами минимум.
Я проводила взглядом спину последнего десантника, скрывшегося в одном из ожидавших у бота наземных транспортных средств. Рето махнул им рукой и вернулся к нам. Нас ждали флаер (или как здесь называется транспорт для полетов на небольшой высоте?) и трое мужчин рядом с ним. Группа сопровождения для землянки из какой-нибудь службы национальной безопасности, надо полагать. В принципе ничего необычного, но я все равно сжала руку Джара. Поправила лямки рюкзака и тревожно посмотрела на встречающих.
Тоже ничего особенного. На прибывших рантах почти обычная форма: короткие куртки, строгие брюки, ботинки – все бледно-серого цвета. Только вместо погон цветные значки, наверняка обозначающие регалии или звания. У всех троих разные.
– Не бойся, родная, я с тобой! Независимо от ситуации! – неожиданно тихо, но уверенно произнес Джар.
– Риа Таяна, одо Джар, мидяр Рето, вас ждут в кванториуме, – обратился к нам один из серой троицы и коротко кивнул.
– Нашему руководству доложили? – ровно уточнил Джар.
– Да, вы оба на время переданы в распоряжение главы дерумиза, как и ваша подопечная. Прошу, – незнакомец указал на флаер и первым направился к нему.
Впору почувствовать себя очень важной персоной. Ведь за мной прислали леталку прямо к пандусу орбитального бота, а не встречали в порту. Но чувство собственной значимости заглушили тревога и страх. Я – единственная в прямом и переносном смысле землянка. Одна на этот уголок Вселенной. Надеюсь – пока!
– Что такое кванториум? – шепотом спросила у Джара, как только мы разместились во флаере.
– Высший научно-исследовательский орган Ранта. Кванториум изучает, объединяет изыскания более мелких организаций, запрещает или, наоборот, заказывает темы. Выдает научные лицензии, принимает экзамены на право получения средних и высших научных званий… активно работает с квартой разведки космоса.
Похоже на Высшую академию наук на моей родине – знакомые понятия, функции.
Незнакомцы, почему-то не посчитавшие нужным представиться, с любопытством разглядывали нас с Джаром. Я вообразила, как мы выглядим со стороны – большой бесстрастный рант и прилипшая к нему перепуганная землянка. Мне показалось, в их черных глазах отразилось сочувствие и восхищение одновременно, хотя они очень старались сохранять непроницаемое выражение лиц.
Тем временем главная советчица любой женщины – змеища подколодная – заинтересованно приподняла голову. Смекнула бестия: если «несчастная», заблудившаяся и, главное, вкусно пахнущая иномирянка вызвала сочувствие у этих строгих официальных лиц, значит, можно «пугаться» дальше. Девяносто девять процентов – пожалеют и не пустят на опыты.
Джару я доверяю абсолютно, но ученые и политики везде одинаковые: плевать им на чужие жизни, в приоритете – возможности и выгода. Куда нам бежать в случае чего? К дронам? Или к полярникам? Улучшать их интеллектуальное развитие? Вот такие мысли одолевали меня, пока мы летели. А летели мы долго, и мне было до слез жаль, что посмотреть на Рант не дали. Странно, чего они боятся? Что я шпион дронов? Потом сбегу и доложу, в каком порядке у них улицы расположены? А у них есть улицы?
– А что такое дерумиз? – вспомнила я еще одно незнакомое слово.
Прежде чем ответить, Джар обнял меня за плечи и мягко притянул к себе, успокаивая, придавая уверенности. Сердце вернулось в привычный ритм. Мы с любимым обменялись взглядами. Он лишь глазами улыбнулся, а для меня словно весь мир осветил.
– Отделение разведки космоса. Объединяет теоретиков и… практиков, – опередил друга усевшийся с другой стороны от меня Рето.
Учреждение, где работают ученые и военные! Я испугалась не на шутку. И те и другие в своем рвении могут не церемониться со слабой, несчастной бездомной землянкой.
Спустя час мы входили в огромное здание. Я успела окинуть взглядом бесконечный пятиэтажный белый фасад. И началось!
Я словно в водоворот попала. Десятки незнакомых рантов и лешек. Одни – почти в хирургических голубых костюмах, другие – в форме различных цветов. Блестящие нашивки на груди, горящие исследовательским азартом глаза, множество приветствий и пугающих дежурных улыбок. Лишь горячая рука Джара служила якорем в этом безумии. И плечо Рето, которым он словно отгораживал меня от калейдоскопа лиц, позволяя иногда перевести дух.
Вопросы. Миллион вопросов, от которых пухла голова. Нас втроем разместили перед публикой в небольшом зале, как на пресс-конференции. Вокруг все кресла, размещенные амфитеатром, заняли эти самые ученые и военные. Вначале, когда меня представили, показали видео с дрифтов, сделанное во время штурма станции. Гибель Хойта отлично запечатлел один из визоров. Я потом поняла, насколько эти иномиряне жадно следили не за голограммой, а за моим лицом и эмоциями.
Я пыталась сдержать слезы, подступившие от нахлынувших воспоминаний о том, как лежала под развороченной тушей дрона, плавая в его крови, как потом мы надеялись спастись с Резниковым. Вспомнила его стекленеющие глаза и развороченную грудь. Нашу общую клятву: кто выживет, тот проживет свою жизнь за всех, наслаждаясь каждой минутой. Перед глазами всплыли лица погибших землян – экипажа, с которым я отправилась в экспедицию. И наш корабль…
Еще плакала от жалости к себе: какой же жалкой, хрупкой и маленькой я была перед камерой дрифта, когда, сжавшись в комочек нервов и слез, закрывалась от «черной смерти» рюкзаком. И умоляюще смотрела на огромного беспощадного пришельца серо-голубыми глазами, наполненными слезами отчаяния и ужаса. Да, Джар прав, роботы так смотреть в душу не умеют, выскребая сочувствие до самого донышка.
И вот, после того как умники-разведчики-безопасники с помощью видео расшатали мои нервы, смели уверенность в себе и выдернули наружу тщательно спрятанные боль и ужас, посыпались вопросы. Несколько мучительных часов – сплошные вопросы. Раздавленная и опустошенная, я отвечала не думая, позабыв о коварном плане завоевать их сочувствие и расположение, а банально стараясь собраться хоть чуть-чуть, чтобы не разрыдаться перед этой бесчувственной, бесстрастной массой исследователей. Благо постоянно любопытствовавший Рето неплохо меня подготовил.
Я скосила глаза на медика. Он сидел, спрятав руки под столом, но смотрел на своих коллег с нехорошим прищуром, словно с трудом сдерживался от ругательств. Взглянуть на Джара я и вовсе опасалась. Нутром ощущала – кипит от ярости. И если сначала мой воин сидел расслабленно и уверенно, то постепенно начал клониться вперед, словно гнев толкал его в спину, а он невероятным усилием воли заставлял себя не сорваться с места.
