Глава 12
Необратимость
— Ника, нам нужно поговорить, — решительно заявил Герман, опуская ложку на край тарелки, так и не попробовав ни капельки супа.
А он, между прочим, получился замечательный — ароматный, густой, с нежной куриной грудкой и домашней яичной лапшой.
— Что-то случилось? — забеспокоилась я и подпустила в голос обиды: — Ты хмурый с утра и не ешь, а я так старалась…
Вздохнув, он съел парочку ложек и вернулся к разговору:
— Ты определилась, Ник?
Герман скрестил руки на груди — мускулы натянули темно-серую ткань футболки. Глаза сейчас не карие, а черные из-за расширившихся зрачков, губы чуть сжаты. Настроен решительно и бескомпромиссно.
— С чем?
— Ты согласна стать моей женой, Вероника? Согласна носить фамилию Волкова?
Как же не вовремя! И какая муха его укусила?
— Гер, прошлой ночью мы простились со Стеллой. — Я замялась, подбирая слова тактичней. — Твоя тетка плохо себя чувствует, и нам теперь предстоит ремонт. Так какая сейчас свадьба?
Охотник покачал головой и, подавшись вперед, взял меня за руку, за ту, где его кольцо. И я почувствовала себя в самой настоящей западне.
— Свадьбу сыграем зимой. Но ответ дай сейчас. Ника, принимаешь ли мое предложение?
Что называется, прижал к стенке. И что делать? Врать, конечно.
Улыбнувшись, я кивнула.
— Вероника, любимая…
Он поцеловал мою левую руку, затем снял с нее кольцо и надел на безымянный палец правой.
Поспешил, но он об этом не знает. Пока.
— Ты сегодня по-особенному красивая, — сделал комплимент охотник и пошутил: — Твое новое платье и заставило меня напомнить о предложении.
Я вскинула брови — Герман учится чаще говорить приятности? Или платье в самом деле того стоило? Из черного струящегося креп-шифона, без рукавов, с глубоким клиновидным вырезом спереди и на спине. Крупная драпировка-складки от лифа вниз подчеркивала тонкую талию. Я выбрала его из-за удобной юбки ниже колена, которая не мешала бы в полете. Вдобавок на нем отсутствовали металлические детали — замок-молнию на спине заменяла незаметная шнуровка.
Добившись внятного ответа, со спокойной душой Герман доел суп и довольно откинулся на спинку стула.
— Чай? Сок?
Я изображала радушную хозяюшку, хотя мысленно находилась уже далеко.
Волков помотал головой и нахмурился.
— Ты знаешь, Никуль, ничего не хочу. — Он заразительно зевнул. — В сон почему-то клонит.
— Может, ужин слишком плотный? — притворно обеспокоилась я и предложила: — Иди наверх, подремли немного, потом посмотрим вместе фильм.
Эта ночь обещала быть спокойной, дежурства по городу закончились, и Герман надеялся, как поняла по намекам, на бессонную ночь. Что ж, у кого она и будет, так это у меня, а Герман пускай себе отдыхает.
— Нет, Ник, свари мне кофе, я пока посижу тут.
Но стоило ему пересесть на мягкий диван, как он моментально уснул. Да, суп получился замечательный — вкусный и очень, очень сонный. Зелья для здоровенного крепкого охотника я не пожалела.
Убедившись, что Волков уснул, сбегала в кладовку за приготовленной заранее сумкой с нужными для ритуала компонентами. Перекинув ее через плечо на манер почтальонской, убедилась, что все карманы-клапаны закрыты. Не хочется, чтобы в самый ответственный момент выяснилось, что один из ингредиентов выпал.
Ночь приняла меня в свои душные объятия с радостью. В саду трещали цикады, как будто соревнуясь, кто громче. Пахло яблоками и переспевшими грушами. На щербатую луну наползала лохматая туча.
Свет в гараже я включила, затаив дыхание. В дальнем правом углу, слегка припорошенная пылью, стояла она — моя метла. Толстый дубовый черенок украшало изображение черного полумесяца, гибкие прутья из березы зафиксированы крепкими шелковыми шнурами черного и фиолетового цветов. Виднеющиеся среди веточек амулеты — звезды и трилистники из серебра — потемнели, так получилось, что в последний раз я чистила их восемь лет назад.
Моя метла давно не пробуждалась и наверняка подзабыла вкус полета. Как и я.
Нежно погладив рукоятку, шепнула заклинание и влила силу. Всю, что была во мне сейчас, не жалея. Получилось неожиданно много — черенок серебристо засверкал.
— Привет, подружка. Скучала? — обратилась я к ведьминской помощнице, как к живому существу.
Метла вздрогнула — и вырвалась из рук. Встав на прутья вертикально, она замерла в ожидании.
Перебросив сумку за спину, я оседлала дубовое древко, все еще не отрывая ноги от пола. Метла становиться в горизонтальное положение не спешила. Ладно. Придется самой, такое случалось и раньше. Мастерить ее мне помогла Кара Соколова, и почему-то наше совместное детище переняло черты вредного нрава старой ведьмы, а не моего милого характера.
— Полетаем?
Сердце выскакивало из груди. Я испытывала одновременно радость и страх, что у меня ничего не получится, как и восемь лет назад. И хотя резерв у меня сейчас гораздо больше — Роза права, стараниями дамонийца сила возросла, — я все равно ждала подвоха.
Зажав черенок между коленок и крепче обхватив его обеими руками, я сделала глубокий вдох и подпрыгнула вверх. Метла зависла в воздухе, приподняв меня над полом приблизительно на метр.
А в последнюю попытку полетать после моего выгорания она не удержала — и я грохнулась, больно ударившись задом и заполучив синяк с ладонь шириной. Больше я не пробовала подняться в небо. До сегодняшнего дня.
— Вперед!
Метла выполняла простейшие команды. Главное, произносить их уверенно.
Вылетев из гаража, поднялась выше. Надеюсь, сейчас никто не любуется звездами.
Я понеслась в сторону Темного — прежде чем готовить судьбоносное зелье, стоило пополнить резерв.
Осознание случившегося пришло, когда коттедж Германа остался далеко позади. И я не сдержала вопль триумфа:
— Я лечу! Лечу!!!
Прохладный ветер трепал подол платья, шаловливо играл косой, ослабляя ее и нахально вытаскивая пряди. Легкий страх, что не справлюсь с управлением, улетучился, стоило вспомнить, за что я любила полеты. Свобода. Или ее иллюзия, ведь летела не сама, а с помощью подручного средства. Но как бы там ни было, а я ощущала себя вольной птицей. Впервые за восемь лет.
Серебрящаяся в лунном свете гладь озера вынырнула внезапно, не дав насладиться полетом в полной мере.
Скользнув взглядом по пустынному куску берега, я приказала метле спускаться. И вот тут снова проявился ее характер: она не послушалась, полетела дальше.
— Стоять! Назад!..
В двух-трех метрах от берега она резко крутнулась, и я, не удержавшись, рухнула вниз.
