Он стал вроде бы даже выше, мощнее и раздался в плечах.
— Маленькая вкусная ведьмочка… как же ты пахнешь аппетитно — страхом.
Его уверенный, предвкушающий тон и скулеж девчонки деморализовали. Я едва держалась на подкашивающихся ногах. И все еще не могла кричать.
А потом, пятясь, я слепо нашарила рукой банку — пошли ряды с консервацией.
Кетчуп, грибы, томатная паста и кабачковая икра… Банки с глухим звуком взрывались осколками и своим содержимым под ногами одержимого, взрезались в его тело, не причиняя видимого вреда…
А потом я попала ему в голову.
Мотнув ею, он угрожающе зарычал… и побежал!
Я тоже кинулась прочь… прямо к глухой стене. Ловушка! Я сама себя в нее загнала, когда не сумела вовремя оглядеться по сторонам! Это был конец… конец одной невезучей ведьмы.
Перед глазами промелькнули картины жестокого изнасилования посреди погрома, а затем поглощения остатков моей силы через выпущенную кровь.
— Моя ведьма… — шепнул бывший человек, хватая за плечи.
Ощутив, как царапают тело когти, я все же закричала. А затем темный вихрь оттолкнул охранника прочь.
Герман лупил тварь пудовым кулаками так быстро, что я едва различала их мелькание.
— Никуль, ты как?!
Меня тормошил Ангел, одновременно ощупывая на наличие ранений.
— Жива, Иракли… — просипела в ответ, стараясь не отрывать взгляд от дерущихся. — Глянь, что с кассиршей, она ранена.
Но охотник не спешил оставлять меня.
В какой-то момент в руке Волкова сверкнул заговоренный нож. Им Герман ударил одержимого по горлу. Тот успел выставить предплечье и взвыл — заклинания на лезвии жгли огнем таких, как он. Молниеносный взмах целой рукой — и оружие выбито из рук охотника.
Герман вновь атаковал голыми руками. Неожиданно извернувшись из его захвата, одержимый что-то прорычал. Уход вбок. Невероятное сальто назад — и он тараканом уже полз по стене между двумя стеллажами.
— Гер!.. — воскликнул Ангел и бросил другу нож.
На лету его поймав, Волков, едва касаясь кроссовками полок, взбежал по торцу стеллажа вслед за тварью. И, вонзив ему в голень заговоренный клинок, дернул вниз.
Дикий рев боли. Металлические стойки резко накренились…
Они упали оба — одержимый и охотник. С двухметровой высоты. Кубарем.
На шевелящуюся кучу из сцепившихся тел грохнулся стеллаж с хлебобулочными изделиями, погребая под нераспроданными батонами.
Ангел бросился на помощь. Подняв стеллаж, он крякнул, когда в него ударила струя темной крови. Крови одержимого.
— Ну, спасибо, дружище, — проворчал он.
А меня замутило. Сдается, я только что слышала звук, с которым перерезают горло.
Бурно дышащий Волков отступил от бьющегося в агонии тела.
— Ника, цела? — обернулся он в мою сторону.
Его забрызганное алым лицо выражало безграничную тревогу. Меня же затошнило. И чтобы не оставить после себя еще одну улику для полиции, я наклонила голову, размеренно дыша.
— Я в порядке, Гер… Посмотрите, что с девушкой.
Ангел выполнил просьбу, перед этим сбросив на труп одержимого одну из своих цепочек-артефактов с правой руки. Чары активировались, вспыхнув бледно-оранжевым цветом, и бездымный огонь охватил окровавленные останки.
Я до боли закусила губу. В столице несколько общин, но они пропустили духа, дав ему прорасти в человеке до уровня духа, умеющего трансформироваться в смертельно опасную тварь. Кто-то плохо выполняет свою работу.
Сбросив грязную футболку, Герман вытер об нее нож. Оглядевшись, кинул на пол еще парочку артефактов, уже своих.
И только потом подошел ко мне. Ноги сами понесли меня навстречу. Я обхватила за талию своего защитника и разрыдалась.
— Гер… Гер… — Я не могла толком говорить, меня перемкнуло на коротеньком слове.
— Все, все… Я рядом, Ника.
Волков прижимал к себе крепко-крепко. Такой большой, разгоряченный и сильный. И не важно, что пах он смертью, в которой я тоже, чувствую, измазалась. Не имеет значения, что руки, гладящие мою спину и волосы, пятнали их кровью одержимого.
Моя истерика набирала обороты. Мужчина не выпускал из своих объятий, и зачисткой занимался один Ангел. Где-то рядом чуть слышно всхлипывала кассирша. Слава Провидению, она осталась жива после удара когтями.
Я не знала принцип «уборки», но Ангел потратил считаные минуты, чтобы разбросать какие-то амулеты. После этого мы вышли из мини-маркета.
Рыдающая блондинка, когда ее попросили, с готовностью протянула спасителям свой телефон. Удивительно, что она его не потеряла. Я свой, кстати, тоже — сумочка все еще висела через плечо.
Пустынная улица удивляла. Где все? Зеваки? Прохожие? Полиция?.. Еще не глухая ночь. Да и не верю, что никто не слышал грохота внутри магазина.
— Приезжайте скорее! — нарочито взволнованным голосом произнес Иракли в трубку. — Я нашел окровавленную девушку возле мини-маркета. И он горит!
В этот момент по ту сторону витрины действительно полыхнуло оранжевое пламя. Магического происхождения огонь быстрее в разы, чем настоящий, неудержимо распространялся по помещению.
— Рядом с перекрестком, улица Гоголя, мини-маркет… — Иракли нарочно путано говорил, стараясь сойти за простого очевидца. — Е-мое, как горит!.. Быстрее!
Отключившись, он поспешил к блондинке, сидящей на заасфальтированном тротуаре. Шепча что-то утешительное, коснулся ее лба золотым перстнем — девушка, обмякнув, упала на подставленную руку.
— Пожар обязателен? — поинтересовалась я с сомнением.
— Да, — кивнул Волков, — слишком много улик.
— Жаль…
Грубовато сработали. Впрочем, стихийные охоты часто такие… грязные. И вообще нужно благодарить судьбу, что обошлось без жертв. Человек, чье тело захватил дух, погиб давно, и я его не посчитала.
— Пойдем, Ник, — настойчиво подтолкнул меня Герман. — Скоро здесь будет полиция, нам надо уходить. Иракли нас догонит.
Я словно очнулась, вспомнив о еще одном члене нашей компании.
— Иракли, догонит, а Громила где?
— Повез пиццу и вещи в отель. Я отпустил его, решив, что не обязательно ждать тебя всем троим. Представь, хотел отпустить и Ангела, но он воспротивился. Интуиция у парня сильна.
Холодок страха заставил передернуть плечами. Если бы Иракли тоже уехал, существовала вероятность, что Герман не справился бы с проросшим одержимым. Никто не бросил бы ему другой нож, а кулаками тварь не убить… Волков мог погибнуть вместе со мной.
От понимания, что нам повезло, я снова зарыдала. Горько и громко. А еще вдруг вспомнилось, что я осталась без шоколада. От этого стало вдобавок и обидно. Какой-то дурацкий день! Сложный и опасный. А я невезучая до неприличия.
