— Озера особенные только там, где живут ведьминские общины?
Я невольно улыбнулась.
— Не совсем так, Ава. Общины живут там, где особенные озера.
Девочка задумалась и подперла кулачком щеку. На столе перед ней таяло клубничное мороженое — она забыла о нем, когда речь пошла о жизни в Темных Водах.
Матвей отсутствовал. Доверив мне свое сокровище, он сидел в купе с охотниками и смотрел какой-то фантастический фильм-катастрофу. Это я убедительно попросила его оставить нас — не по себе рассказывать сокровенное в присутствии обычного человека. И в большей мере виноват он. Взгляд васильковых глаз изучал меня внимательно, все время сканируя, словно я была преступницей.
— Получается, озера — источники силы потому, что там дыры в другой мир? Это оттуда идет магия?
Я опешила. Семилетка сделала интересный вывод, не имея всех данных. Чую, Стелле придется с ней несладко. Это не ребенок, рожденный в общине, которому с первых дней прививают почтение к старшим и особый трепет перед хранительницами мудрости — Сбором Первейших.
— По всей вероятности, да. Точно утверждать нельзя, ведь серьезные исследования не проводились. Еще существует гипотеза, что сила принадлежит нашему миру, так он пытается зарастить прокол, выплескивая энергию в конкретных местах.
— А почему дыры находятся в озерах?
— Расщелины, через которые просачиваются духи, разбросаны в самых разных местах. А вот дыры, их еще называют вратами, только в озерах. Через них проходят демоны — как и мы, существа из плоти и крови, и вода, вероятно, смягчает переход.
— А-а-а, — глубокомысленно протянула девочка и, быстро съев ложку десерта, ошарашила новым странным вопросом: — А как вы думаете, что там? Если все-таки оттуда идет сила, там должно быть хорошо? Другой интересный мир?
Перед глазами промелькнули видения из моих страшных снов. Серебряная гладь озера. Прозрачные руки духов. Скрюченные пальцы, жаждущие разорвать в клочья плоть. И вишенка на торте моего кошмара — оскаленный демон, выныривающий из темных недр. Алая кровь, летящая мне в лицо, когда он набросился на охотников…
— Не думаю, что хорошо там, откуда прут злобные духи и демоны, — ответила резче, чем планировала.
— О! — Глаза девочки загорелись. — А расскажите о демонах? Их убивают, да? А как?
Мне стало и вовсе дурно, и я отвернулась к окну. За стеклом мелькали пшеничные поля, тускло-желтые в сизых сумерках. К ночи поминать демонов — дурной знак. Особенно для меня: гарантированно промучаюсь, видя кошмары, до утра.
— Об этом спроси своего дядю, я не сталкивалась с демонами, — раздраженно произнесла я, и Аврора прищурилась.
— Вы их боитесь, да?
Неужели так заметно, что даже мелкая девчонка с ходу все поняла?
— Не боятся только глупцы.
На этом моменте наша беседа застопорилась. Моя ученица начала заразительно зевать, а вскоре за ней пришел отец.
Ночью я почти не спала. Слушала мерный стук колес поезда и всматривалась в движущийся мрак за окном. Колючая, молчаливая тьма никогда раньше времени не выдает чудовищ, которые в ней прячутся. Интересно, когда-нибудь страх уйдет? Или всякий раз, слыша о демонах, я буду вздрагивать?
Утро началось с происшествия: на одной из остановок в приоткрытое окно купе влетел ворон, испугав Аврору.
— Ой! Он, наверное, бешеный! — запищала она.
— Тише, не кричи! Он ручной! — успокоила девочку и протянула руку налетчику: бесцеремонный Морриган клевал булку, растопырив крылья в центре стола.
— Ручной?
Девочка подалась вперед, покидая угол, в который забилась.
— Морриган, иди сюда! — приказала птице, по-свински разбрасывающей крошки.
Взглянув на меня с осуждением, она спикировала мне на колени, когтями впиваясь в шифон платья небесного цвета. Двухслойное, но легкое, словно паутинка, с коротким рукавом и треугольным вырезом, оно мне очень нравилось… светлая ему память.
— Кхар! Кхар!
Тревожный крик ударил по нервам.
Морригану велено лететь ко мне только в случае крайней нужды, если что-то случилось.
— Хочешь что-то показать? — спросила, не таясь перед Авророй — все равно она вскоре увидит такие странности, что мое общение с вороном покажется пустяком.
И я не боялась ее шокировать — детская психика гибкая.
— Кхар, — мрачно подтвердил мой помощник.
— Аврора, посиди тихо. Мне нужно срочно побеседовать с ним.
— Ага, — зачарованно согласилась она, не сводя взгляда с моих колен, где царственно восседал ворон.
Обхватив его поверх крыльев, коснулась лбом черной спины. Жесткие перья слегка царапнули кожу.
Шепнула заклинание — закрытые глаза ослепила вспышка света.
…Я сидела на ветке мертвого дерева. Черного и сухого. Здесь даже червячки не селились, предпочитая молодые деревца зачахшей вишне.
Полуразрушенный дом чернел мрачным пятном. Пах горем, болью и несбывшимися надеждами. Сюда не хотелось прилетать, но от долга отказаться нельзя. Скрипнула перекошенная дверь. Затянутая в черную ткань женщина крадучись вышла из здания с обвалившейся местами крышей. Она скрывала лицо, низко надвинув капюшон спортивного костюма. Серебряный замочек, покачиваясь, привлек мой взгляд. Какой красивый в свете луны… Блестит призывно…
Захотев взглянуть вблизи, слетела на нижнюю ветку. Немного полюбуюсь и заодно прослежу за странной незнакомкой, вынюхивающей что-то на пожарище.
Женщина увидела меня. Остановилась. Ее ладонь скользнула в карман. Горсть золотистых штучек упала в траву. Мое!..
Я слетела вниз. Богатство! Сколько красоты! И вся моя!
Когда опомнилась, незнакомки и след простыл. Или знакомки? Ее походка… Мы встречались ранее? Да, мы точно знакомы, это…
Голова взорвалась от боли.
Принудительно вынырнув из воспоминаний ворона, я открыла глаза и сразу не увидела ничего из-за слез.
— Вероника, вам плохо? Врача вызвать?
Матвей продолжал трясти за плечо. Морриган, встрепенувшись, вырвался из моих рук и вылетел в окно.
Я застонала. Не от боли, нет. От обиды, что единение с птицей прервали, да еще так грубо. Все, воспоминание упущено! Смотреть можно лишь один раз, и я его профукала по милости некоторых.
Сжала зубы, чтобы не накричать на заботливого шатена.
— Не надо врача.
— Но вам ведь плохо! — не унимался он.
— Папочка, Ника разговаривала с птичкой, я же тебе говорила, — пропищала виновато девочка. — Простите! Я правда говорила ему.
Так некстати в купе зашел Герман.
— Что случилось? — забеспокоился и он.
