Обер-лейтенанту Г., осуществившему специальную операцию в Румынии, теперь предстояло пробиться силами танкового взвода из Восточной Пруссии на территорию бывшего генерал-губернаторства
[277]. Его группа должна была включать в себя примерно двадцать пять немецких и пятнадцать русских солдат. Однако события развивались столь стремительно, что мы так и не успели претворить в жизнь свой план — Восточная Пруссия была потеряна. Тогда Г. южнее Данцига усилил оснащение своей группы и при помощи штаба корпуса немецких войск, действовавших в том районе, перешел линию фронта. Несколько дней с ним поддерживалась связь по радио, но она внезапно оборвалась. В течение недель мы тщетно ожидали от нее сообщений и уже решили, что она безвозвратно пропала. Внезапно в середине февраля 1945 года я получил от нее радиограмму. Группа находилась в окруженном городе-крепости Кольберг в Померании, куда Г. возвратился, потеряв всего трех человек. Комендант крепости принял сначала его за русского шпиона и держал под арестом до тех пор, пока не удостоверился у меня относительно его личности и выполнявшегося им задания. В те дни на том участке фронта обнаружился весьма символический факт — несколько дней в крепость можно было попасть по узкому коридору, а обороняла его французская дивизия СС «Шар-лемань»
[278]. Получалось, что французы держали этот коридор специально для немецких беженцев, в то время как немецкие солдаты Зейдлица
[279] совместно с русскими пытались в ходе жестоких боев данный коридор закрыть.
То, что пережила группа Г. во время своего семисоткилометрового марша по русским тылам, заслуживает того, чтобы об этом было сказано несколько слов. Иногда им удавалась маскировка под румынскую особую часть. Их радист утонул, провалившись под лед вместе со своим грузовиком на Висле, и был похоронен с воинскими почестями на близлежащем кладбище под видом румынского лейтенанта. Затем группу разоблачили, и ей пришлось с боями уходить от преследования. Участвовавшие в нашей операции русские показали себя с наилучшей стороны — в самых опасных ситуациях они оставались Г. верны, а присущие им хитрость и находчивость не раз помогали выкрутиться из самых опасных положений. Трудно передать те радостные чувства, которые я позже испытал, вручая двоим из этих русских наручные часы в качестве ценного подарка.
По доходившим до нас сведениям, условия, в которых жили немцы на оккупированных русскими территориях, являлись настолько ужасными, что большую часть этих стариков, женщин и детей приходилось считать военными потерями. Тем удивительнее было слушать доклады Г. о том, какую большую помощь они получали от этих людей, которые сами испытывали нужду в самом необходимом. Особенно отличались женщины, порой рискуя даже жизнью.
Стоит также сказать и о той юношеской бесшабашности, с которой обер-лейтенант Г. осуществил данную весьма опасную операцию — все это время он не расставался со своим Рыцарским крестом и постоянно носил его, спрятав под кашне.
Глава 20
30 января 1945 года. — Приказ группы армий «Висла»
[280]. — Немедленно на фронт. — На мосту через Одер. — Перехватывающие позиции. — Работы по укреплению плацдарма. — Эвакуация гражданских лиц. — Дивизия «Шведт». — Трудности в снабжении. — Вместе с русскими в городе Бад-Шенфлис
[281]. — Ночные бои. — Дезертирство крайслейтера
[282]. — Атаки и контратаки. — С докладом у Гиммлера. — Гиммлер остался оптимистом. — Вторжение русских на плацдарм. — Отчаянная оборона. — Тяжелое испытание на плацдарме. — На линии огня вместе с Герингом. — Английское радиовещание. — Отозван назад в Берлин
После обеда 30 января мне вновь пришлось засесть за свой письменный стол во Фридентале — требовалось просмотреть целую кучу документов. Моя секретарша, которой мне сегодня при написании этой книги так не хватает, едва успевала переписывать на чистовик тексты стенограмм. Причем смысл в этой нудной работе я до конца не понимал. Особенно меня раздражала необходимость еще раз переработать свое донесение Гиммлеру, которое, по мнению Шелленберга, было составлено слишком прямолинейно. Я и сегодня считаю, что всегда следует докладывать чистую правду даже в том случае, если она вышестоящим инстанциям не нравится.
Затем я пригласил к себе начальников оперативного отдела и тыла моего штаба, чтобы по возможности справедливо распределить между нашими истребительными частями выделенные на следующий месяц технику, снаряжение, вооружение, боеприпасы и горючее. К сожалению, мы не всегда могли удовлетворить справедливые запросы командиров частей — одеяло, образно выражаясь, которым нам приходилось укрываться, становилось все короче и короче.
В этот момент в приемной раздался телефонный звонок и меня соединили с главной ставкой Гиммлера, который тогда командовал группой армий «Висла». Из ставки мне передали срочный приказ следующего содержания: «Еще сегодня всем истребительным частям в полном составе выдвинуться в район города Шведт на Одере и создать на восточном берегу Одера плацдарм. Плацдарм должен быть такой величины, чтобы в дальнейшем с него можно было осуществить наступление. В ходе выдвижения следует освободить занятый русскими населенный пункт Бад-Фрайенвальде».
