Пришло время уезжать, так как у меня совсем не было желания попасть в плен. На прощание ко мне потянулось множество рук, а один рабочий заявил:
— Желаю вам, господин инженер, благополучно выбраться из этой передряги! И не забывайте про нас!
Хорошо, что я отлично ориентировался в Вене. Следуя все время по объездным путям, мы постоянно наталкивались на никем не занятые баррикады. Между тем звуки от выстрелов танковых пушек доносились все отчетливее. В нескольких местах вспыхнул пожар, и мне стало неуютно в этом казавшемся мертвом городе, с апатией ожидавшем решения своей судьбы. Однако это была не игра в кошки-мышки. Русские действительно наступали, и если бы они захотели, то вполне могли промаршировать прямо по городу.
Я вернулся в Хофбург, где встретился с адъютантом гаулейтера Бальдура фон Шираха обер-лейтенантом X. и коротко рассказал ему о том, что мне довелось пережить и увидеть.
— Этого не может быть, — не поверил он. — Если судить по донесениям, то фронт мы удерживаем прочно.
Затем он отвел меня к своему гаулейтеру.
Помещение, которое тот занимал, для командного пункта по обороне осажденного города показалось мне слишком роскошным. Не стоило забывать, что Бальдур фон Ширах являлся одновременно и рейхскомиссаром по обороне. Поэтому я сообщил ему то же самое, о чем поведал его адъютанту, добавив при этом:
— Я нигде не видел ни единого немецкого солдата. На баррикадах никого нет! Русские могут идти туда, куда им вздумается!
Ответ гаулейтера меня ошеломил.
— Исключено! — самоуверенно заявил он.
Затем фон Ширах принялся объяснять мне, что среди прочих войск город обороняли две дивизии СС. Возможно, он вообще слабо представлял, сколько километров по фронту могла держать уже обескровленная и истощенная предыдущими сражениями дивизия при ведении уличных боев. У меня не было сомнений в том, что солдаты дивизии СС отчаянно сопротивлялись, но были ли они способны остановить неприятеля? Вот в чем заключался вопрос. Поэтому я предложил фон Шираху самому съездить на рекогносцировку или хотя бы послать туда на разведку кого-нибудь другого.
Однако фон Ширах, занятый своими мыслями, меня не слышал. Он принялся на карте показывать подходящие с севера дивизии и замкнул клещи вокруг города дивизией, наступавшей с запада, изложив мне план по деблокированию Вены, сильно напоминавший освободительное сражение времен войны с турками 1683 года. Тогда спасителем Вены явился граф фон Штаремберг
[293].
Подобное изложение оперативной обстановки на карте при свечах в глубоком подвале старинного кайзеровского замка поневоле навеяло мне мысли о призраках. Уж не оперировал ли гаулейтер призрачными дивизиями? Ведь я точно знал, что никаких войск в наличии не было.
После этого я удалился, но слова этого бывшего предводителя имперской молодежи до сих пор стоят в моих ушах.
— Здесь я буду сражаться до последней капли крови! — заявил он мне на прощание.
В соседней комнате сидело несколько старых друзей фон Шираха, как оказалось, все они были искусствоведами. Я не стал отказываться от предложенного мне перекуса и с удовольствием начал жевать. Тут в комнату вошел приехавший после ночного осмотра Вены заместитель гаулейтера Шаритцер, облаченный в солдатскую форму. Он подтвердил мои сведения и добавил, что отдельные офицеры венского штаба корпуса установили связь с русскими. Естественно, возникал вопрос: зачем? Неужели они на самом деле рассчитывали на то, что им удастся предотвратить неизбежное? Но это было возможно лишь в том случае, если бы они могли опираться на реальные войска. Ведь даже штрафной батальон не исправит положения, если его солдаты не хотят больше воевать.
Я решил съездить к своему дому в Деблинге
[294] и у церкви Шотландского монастыря увидел два немецких танка. Дальше же везде наблюдалась одна и та же картина — пустынные улицы и никем не занятые баррикады, проехать через которые было довольно затруднительно. Стояла жуткая тишина, прорезаемая только отдаленными артиллерийскими выстрелами.
В своем доме я собрал все имевшееся охотничье оружие, которое, возможно, могло нам в ближайшие месяцы пригодиться. В остальном же все осталось как прежде, ведь офицерам запрещалось эвакуировать мебель из оставляемых территорий. И я четко придерживался данного предписания.
«Что ж, дом достанется врагу готовым для проживания или разграбления», — с грустью подумалось мне тогда.
Мой водитель начал снаружи подавать знаки, чтобы я поторопился — выстрелы заметно приблизились. Возможно, отдельные русские подразделения стали продвигаться со стороны Венского Леса. Но на настоящий бой это было не похоже, и где проходила линия фронта, я определить не мог. Мы запрыгнули в машину и поехали дальше по городу, а добравшись до многоквартирного дома, в котором проживала моя мать, обнаружили, что он наполовину разрушен. Однако мои первоначальные опасения не подтвердились — некоторые жители успокоили меня, сказав, что моя мать покинула Вену еще несколько дней назад.
После этого я вновь вернулся в Хофбург и обрисовал адъютанту положение дел на западе города.
— Завтра Вена окажется в руках русских, — выразил я свое мнение.
В пять часов утра 11 апреля мы снова были на Флоридсдорфском мосту, перекинутом через Дунай. Я осмотрелся еще раз, различая отблески пожарищ и звуки выстрелов артиллерийских орудий. В это время часовой на мосту начал куда-то стрелять. На этом мое прощание с Веной закончилось. Что-то сломалось внутри, и через несколько дней от былого порыва души не осталось и следа.
До Верхней Австрии мы добрались по проселочным дорогам, которые не были забиты, как другие. Оттуда в главную ставку фюрера я отправил радиограмму следующего содержания: «По моему мнению, Вена будет потеряна еще сегодня. Неупорядоченный отход на дорогах необходимо отрегулировать патрулями».
При этом я понимал, что вторгаюсь в вопросы, которые находились в ведении других инстанций. Однако у меня было указание докладывать важные сведения напрямую на самый верх, что я и делал без всяких прикрас.
Остаткам истребительных частей «Юго-Восток» и «Юго-Запад» я приказал перебазироваться в «Альпийскую крепость». От них, правда, мало что осталось вследствие постоянного применения на фронте для прикрытия отхода наших войск. Многие подразделения все еще принимали участие в боях, переданные в подчинение тому или иному корпусу. Мне же казалось, что последние сражения развернутся вокруг «Альпийской крепости», в исходе которых сомневаться не приходилось. Или в главной ставке фюрера имелось другое решение? Очень хотелось в это верить.
