Глава 13
20 июля 1944 года. — Возвращение. — Тревога. — Танки на площади Фербеллинерплац. — Это кровь. — Только не гражданская война. — Кто против кого? — Десантник подает сигнал тревоги. — Шелленберг арестовывает Канариса. — Генерал-полковник Фромм
[207] едет домой. — Полночь на Бендлерштрассе. — Захлебнувшийся мятеж. — Отзыв на пароль «Работать дальше». — Аппарат продолжает работать. — Приговор истории? — Дополнительные задачи. — Мост Нимвегенбрюкке. — Исходная позиция на Верхнем Рейне. — Операция «Вольный стрелок». — Шерхорн найден. — Трагедия на Востоке. — Позади Восточного фронта. — «Не забывайте нас!» — «Закрыть перевалы в Южных Карпатах!» — Операция в составе отряда
Берлин, июль 1944 года. Ситуация на фронтах становилась все хуже — в июне мощное наступление русских смяло практически весь Восточный фронт, вся группа армий «Центр» была разбита, и в плен попало более тридцати немецких дивизий. Как такое могло произойти, оставалось для нас тогда настоящей загадкой, и мы ломали голову — виновато ли командование или сами войска? Вторжение союзников на Западе тоже удалось, и враг со своим колоссальным материальным превосходством подходил к границам Германии. Нам не оставалось ничего иного, как, сжав зубы, стараться делать все от нас зависящее. Мы даже не могли себе представить, что все придет к горькому концу.
20 июля 1944 года я готовился к командировке в Вену, чтобы добиться предоставления бассейна «Дианабад» для проведения тренировок боевых пловцов. Кроме того, в мои планы входила встреча с офицерами абвера по вопросу продолжения операции против Тито.
И тут словно гром среди ясного неба по радио передали сообщение о неудавшемся покушении на Адольфа Гитлера. Мы с моими офицерами ломали голову над вопросом, как такое вообще могло произойти, да еще в главной ставке фюрера? Неужели противник все-таки изыскал возможности туда проникнуть? Неужели опасения начальника охраны, которые он высказывал мне еще год назад, оказались верными? Нам и в голову не могло прийти, что бомбу принес кто-то из своих, и поэтому я не видел оснований для того, чтобы отложить свою поездку.
Перед самым отправлением поезда, ровно в восемнадцать часов, мы с Радлом появились на вокзале, заняли места в спальном вагоне и уютно расположились в своем купе. Поездка на поезде давала несколько часов отдыха, того самого времени, которого становилось все меньше. Я достал маленькую упаковку молотого кофе, предусмотрительно прихваченную во время последней командировки в Италию, и зажег спиртовую конфорку. Мы уже настроились на отдых, как вдруг на последней остановке на территории Большого Берлина у станции метро «Лихтерфельде Вест» заметили бегущего вдоль вагонов офицера, громко кричавшего:
— Штурмбаннфюрер Скорцени! Штурмбаннфюрер Скорцени!
Я махнул ему в окно рукой, и офицер остановился.
— Вам надлежит немедленно вернуться в Берлин, штурмбаннфюрер! — едва переводя дух, проговорил он. — Приказ с самого верха! За покушением скрывается заговор военных!
— Это невозможно! — была моя первая реакция на такое заявление. — Здесь явно кто-то сошел с ума, но ничего не поделаешь. Радл, мне придется остаться, а вы поезжайте в Вену и проведите необходимые переговоры сами. Если получится, завтра я к вам присоединюсь.
Едва мы спустили мой чемодан на перрон, как поезд тронулся.
Во время поездки к 6-му управлению, где я надеялся получить более точные сведения, офицер рассказал мне известные ему подробности. Он утверждал, что речь идет об офицерском заговоре и что к Берлину подходят танковые части, позиция которых пока непонятна.
У бригадефюрера Шелленберга мне стали известны некоторые детали происшедшего. Штаб заговорщиков находился на Бендлерштрассе
[208] в здании командующего армией резерва.
— Обстановка пока неясная и очень опасная, — заявил бледный как полотно Шелленберг, перед которым на столе лежал пистолет. — Я буду защищаться до последнего, если они придут. По моему распоряжению всему мужскому персоналу нашего управления раздали автоматы. Не могли бы вы срочно вызвать сюда для охраны роту из своей части?
Это было верное решение, а мне в запарке оно и в голову не пришло. Связавшись по телефону со своей частью во Фридентале, я услышал голос гауптмана фон Фелькерзама и приказал:
— Привести батальон в высшую степень боевой готовности! Командование берет на себя гауптман Фукер! Ожидайте моих дальнейших распоряжений! Слушать только меня лично! Первую роту немедленно выдвинуть сюда! Оберфенриха Остафеля временно назначаю своим адъютантом! Вам обоим следует немедленно прибыть ко мне на легковой машине!
Я коротко сориентировал фон Фелькерзама в сложившейся обстановке, и он заверил меня, что рота прибудет максимум через час.
— Бригадефюрер! — посоветовал я Шелленбергу, косясь на его пистолет. — Прикажите большей части ваших служащих разоружиться. Они совсем не умеют обращаться с оружием. Одного такого вояку я уже встретил и отправил его в подвал, чтобы он не натворил какой-нибудь беды. А если придут «другие», пока моя рота не подоспеет, то вам лучше продумать путь отхода в соседние здания. Здесь вам не продержаться!
Я стоял на улице, с нетерпением поджидая Фелькерзама и Остафеля. Наконец их машина вывернула из-за угла. По всему было видно, что они мчались сюда очертя голову! Мне хотелось немного осмотреться в Берлине, пока передо мной не поставили конкретных задач. Для этого я решил оставить Фелькерзама на улице Беркаерштрассе, чтобы постоянно находиться с ним на связи, мысленно проклиная то обстоятельство, что мы в своих вооруженных силах так и не ввели маленькие переносные радиопереговорные устройства. В моем случае американские портативные радиостанции весьма пригодились бы.
Для начала я приказал Остафелю поехать в правительственный квартал, но там все было спокойно. Затем мне пришло в голову навестить знакомого генерала танковых войск Б., чья резиденция располагалась на площади Фербеллинерплац. А вот здесь что-то было не так — широкую улицу перегораживали два танка. Я привстал в нашей открытой машине, чтобы лучше рассмотреть, что там происходило, и меня пропустили.
— Похоже, что мятеж не такой уж и страшный, — заметил я Остафелю.
Генерал Б. принял меня немедленно, и было похоже, что он сам толком не представлял, что делать. Он сообщил мне, что по приказу командующего армией резерва все танки из Вюнсдорфа направляются в Берлин, а чтобы сохранить управление танковыми подразделениями, их командирам приказали сосредоточить боевые машины вблизи от площади Фербеллинерплац.
