— Есть ли у вас возможность осуществить подобную операцию? — спросил Йодль.
На этот вопрос я ответил положительно с чистой совестью, поскольку знал, что подходящие для такой операции солдаты и офицеры из числа прибалтов с воодушевлением возьмутся за дело, чтобы помочь боевым товарищам, оказавшимся в беде.
Во Фридентале мы стали спешно разрабатывать план операции, получившей условное наименование «Вольный стрелок». Непосредственное его исполнение было поручено моей недавно созданной истребительной части «Восток». Суть плана вкратце сводилась к тому, чтобы создать четыре группы по пять человек. Каждая группа должна была состоять из двух немецких солдат истребительной части «Восток» и трех русских. Оснастить ее предполагалось переносным радиопередатчиком, пайком парашютиста на четыре недели, палаткой и прочими необходимыми предметами, а также русскими автоматами. Ведь с самого начала мы понимали, что осуществить подобную операцию возможно, только маскируясь под русских солдат.
Исходя из этого мы изготовили соответствующие документы и удостоверения. Необходимо было продумать каждую мелочь. Всем участникам операции пришлось привыкать мастерить себе самокрутки из махорки и хотя бы для показа иметь при себе необходимый запас сухарей из русского черного хлеба, а также консервов. Всех участников операции, как это было принято у русских военных, коротко остригли. Кроме того, за несколько дней до ее начала им запретили приводить свою одежду в порядок и бриться.
Две группы планировалось забросить восточнее Минска в районе городов Борисов и Червень с задачей обследовать область в западном направлении. Если найти группировку Шерхорна им бы не удалось, то они должны были попытаться пробиться к линии фронта и выйти к своим. Третью и четвертую группы по нашему плану надлежало выбросить возле городов Дзержинск и Вилейка, с тем чтобы они оттуда начали двигаться к Минску. В случае неудачи в поисках Шерхорна им также надлежало пробиваться к линии фронта.
Мы понимали, что наш план представлял собой лишь теоретические наметки. После приземления на русской территории группам предстояло действовать самостоятельно, полагаясь на чутье и исходя из обстановки. Большие надежды при этом возлагались на постоянную радиосвязь, по которой в случае необходимости можно было передать дальнейшие указания. По нашему плану после обнаружения группировки Шерхорна предстояло возвести временную взлетно-посадочную полосу и самолетами партиями вывозить наших солдат из окружения.
Первая группа под командованием фельдфебеля П. была выброшена в конце августа. На место ее предстояло доставить Не-111 из состава 200-й бомбардировочной эскадры, и мы ожидали сообщения о возвращении самолета с большим напряжением, поскольку ему предстояло преодолеть свыше пятисот километров над территорией противника. Линия фронта тогда проходила примерно по реке Висле, и при благоприятных погодных условиях одиночный полет был возможен только в ночное время. О сопровождении нашей машины истребителями не могло быть и речи.
Той же ночью нам сообщили, что все прошло благополучно и группа выброшена в точно заданном месте. Однако утром фронтовой разведывательный отряд получил от нее радиограмму следующего содержания: «Приземлились неудачно. Собираемся в группу под пулеметным обстрелом противника…» На этом радиосвязь оборвалась. Возможно, солдатам пришлось бросить радиопередатчик и спасаться бегством. Днем и ночью наш радист сидел за рацией в ожидании возобновления связи, но напрасно. Группа под командованием П. о себе знать не давала.
«Плохое начало!» — подумал я.
В начале сентября была выброшена вторая группа под командованием оберфенриха Ш. Экипаж самолета также доложил о том, что все прошло гладко. Однако прошло четверо суток, но группа как в воду канула.
«Что могло произойти?» — ломали мы голову и не находили ответа.
Наконец ночью на шестые сутки наш радист на свой позывной получил отклик. Кодовое слово группы совпадало. Был передан также условный тайный знак, свидетельствовавший о том, что передача велась не под контролем противника. Но самое главное заключалось не в этом — в радиограмме сообщалось, что группировка Шерхорна действительно существует и она найдена!
На следующую ночь подполковник Шерхорн передал нам по радио свою личную благодарность. Это были простые слова, которыми пользовались настоящие фронтовики, когда хотели поблагодарить другого товарища по оружию. Трудно описать ту радость, которую мы ощутили, — труды наших людей не оказались напрасными и на деле показали, на что способна настоящая боевая выручка.
Той же ночью была выброшена и третья группа. Однако от нее никаких сообщений не поступило. Проходили день за днем, но наш радист тщетно вызывал ее по радио, передавая позывные на условленной волне. Группа М. словно растворилась в необъятных просторах России.
Четвертая группа под командованием фельдфебеля Р. была задействована через день. В первые несколько суток она регулярно выходила на связь, доложив, что их приземление прошло удачно. Все члены группы держались вместе, однако двигаться в заданном направлении не могли, поскольку приходилось избегать русских патрулей. По дороге им встретились русские дезертиры, которые приняли их за своих. Судя по донесениям, население Белоруссии относилось к членам группы дружелюбно.
Все вроде бы шло хорошо, но на четвертый день связь с ней оборвалась, и нам так и не удалось передать фельдфебелю Р. координаты нахождения группы под командованием оберфенриха Ш. И вновь началось мучительное ожидание новостей. О ходе развития операции мне каждый день докладывал начальник штаба истребительных частей СС Адриан фон Фелькерзам, который принимал самое деятельное участие в разработке плана операции и был очень заинтересован в получении информации о судьбе своих земляков — прибалтийских немцев, задействованных в ней. И каждый раз я слышал одно и то же: «От первой, третьей и четвертой групп — никаких новостей».
Только через три недели нам позвонили из штаба корпуса, части которого действовали в районе бывшей литовской границы, и сообщили, что четвертая группа вернулась без потерь. Ее командир фельдфебель Р. рассказал много полезного, что весьма заинтересовало различные военные инстанции. Ведь он был одним из немногих немцев, которым удалось собственными глазами понаблюдать за происходящим в тылу русских войск.
Он поведал о том, насколько серьезными оказались намерения русского командования о ведении войны до победного конца. Для возведения оборонительных сооружений в интересах Красной армии оно привлекало не только женщин, но и детей. Фельдфебель Р. доложил также, что при нехватке транспортных средств местное население буквально на руках катило бочки с горючим к линии фронта. Снаряды же на артиллерийские позиции передавались людьми из рук в руки по цепочкам, растянувшимся на многие километры. Нам действительно можно было у русских многому научиться!
Фельдфебель Р. набрался смелости и под видом русского лейтенанта зашел в офицерскую столовую, где его накормили обедом. Наверное, кто-нибудь удивится, что я употребил понятие «офицерская столовая» применительно к русским. В этой связи следует сказать, что в ходе войны они постепенно во многом возвращались к старым традициям, как, например, к широким офицерским погонам, которые были характерны для старой царской армии.
