— Видишь ли, моя милая, — объяснял он Бесси, — Джон Нил пока еще мало понимает в хозяйстве, но он научится, к тому же капитан — порядочный человек. Раз приходится иметь дело с кафрами, то надо это поручать человеку благородного происхождения. Белые же низкого происхождения никогда не в состоянии добиться чего-либо от кафра. Вот почему буры бьют и убивают их, тогда как капитан Нил отлично с ними справляется и без крутых мер. Я думаю, он сумеет повести наше хозяйство.
И Бесси всякий раз соглашалась с Крофтом.
Шестинедельный опыт дал блестящие результаты, договор был наконец заключен, и Джон Нил уплатил тысячу фунтов за третью часть доходов имения Муифонтейн.
Трудно допустить, чтобы молодой человек мог долгое время прожить под одной кровлей с красивой девушкой и остаться к ней равнодушным. Еще труднее предложить это, если молодые люди удалены от внешнего мира и постоянно находятся в обществе друг друга. Однако в их отношениях до сих пор не проявлялось ни малейшего признака любви. Джон Нил не был ветреным юношей и не мог потерять голову при виде первого встреченного хорошенького личика. Когда-то давно он и сам прошел через это блаженное состояние и не думал, что оно могло когда-нибудь повториться. С другой стороны, если Бесси и интересовала Нила, то в не меньшей степени занимала его и Джесс. Прожив в доме всего одну неделю, он пришел к заключению, что Джесс — самая странная девушка из всех встреченных им до сих пор и вместе с тем одна из наиболее привлекательных. Даже ее бесстрастное лицо придавало ей особый интерес — ибо кто на свете не желал разгадать секрета? Для него же Джесс представлялась загадкой. То, что она была умна и образована, он вскоре заметил из ее отрывистых замечаний; то, что она пела как ангел, он также прекрасно знал. Но какой был главный интерес в ее жизни, что в особенности занимало ее мысли — вот вопросы, над которыми он напрасно ломал себе голову. Очевидно, это было что-то такое, чего не встретишь у других женщин, и меньше всего — у беззаботной, пышущей здоровьем и красотой Бесси. Он настолько увлекся желанием разгадать эту тайну, что пользовался любым случаем побыть с нею и иногда, если позволяло время, провожать ее на прогулках. Во время этих прогулок она говорила о книгах, об Англии или о каких-нибудь отвлеченных предметах. О себе она не говорила ничего.
Скоро Джон заметил, что его общество ей было приятно, и даже наоборот, ей как будто чего-то не хватало, когда он не мог ей сопутствовать. Ему никогда и не приходила в голову мысль, какую радость должна была доставить такой девушке встреча с развитым человеком. Джон Нил не был поверхностно или односторонне образованным человеком. Он много читал, о многом передумал, даже кое о чем писал, и в нем Джесс нашла ум, который более или менее соответствовал ее собственному. Хотя он и не в состоянии был ее понять, зато она отлично его понимала, и даже (если бы он только знал) в сокровеннейших тайниках ее сердца уже зарождалось чувство, правда еще слабое, но которое, подобно первым лучам утреннего солнца, развеяло глубокий мрак в ее душе. Что, если она полюбит этого человека и сумеет заставить полюбить себя? У большинства девушек мысль о любви связана с мыслью о замужестве и о той перемене в жизни, к которой они почему-то все так стремятся. Джесс думала вовсе не о том. С любовью она соединяла представление о том блаженстве, когда жизнь одного сливается с жизнью другого, о счастье найти человека, который ее понимает и которого она могла бы понимать, человека, способного развязать ей крылья. Она нашла наконец такого человека; он был выше других и лучше других и обладал светлым умом, то есть тем даром, который для нее самой был скорее несчастьем, нежели благословением, ибо возвышал ее над уровнем окружающего ее общества и тем самым исключал ее из среды этого общества. Ах, если только эта чистая любовь, о которой она столько читала, коснется него и нее, то, может быть, она еще найдет счастье на земле!
Странное дело, в подобных вещах опыт никогда не делает людей умнее. Такой человек, как Джон Нил, мог бы, кажется, догадаться, что нельзя шутить с огнем и что предметы, самые обычные на вид, оказываются самыми опасными. Он должен был знать, что постоянное общение с девушкой, в особенности с такими выразительными глазами, как у Джесс, могло быть опасным для него, не говоря уже о ней самой. Пора ему было понять, что ежедневный обмен мыслями, участие в ее занятиях, чтение стихов, которых она никогда никому не показывала, наконец, удовольствие, ощущаемое им при произнесении ее имени, — все это не могло не произвести на нее впечатления. А между тем он нисколько об этом не заботился и не думал, что его действия способны принести какой-то вред.
Что касается Бесси, то она искренне радовалась, что сестра нашла человека, с которым могла по душе поговорить и который в состоянии ее понять. Ей никогда не приходило в голову, что Джесс могла влюбиться, от нее этого можно было ожидать меньше всего; точно так же она не задумывалась и о последствиях, которые это сближение могло иметь для Джона. Он пока представлял для нее мало интереса.
Дела шли довольно спокойно для всех лиц, замешанных в этой драме, до того дня, когда на ясном небе вдруг появились грозовые тучи. Однажды после обеда Джон задумал отправиться на охоту и отдал приказание Яньи оседлать лошадь. Он стоял на веранде рядом с Бесси, выглядевшей как-то особенно привлекательно в своем белом платье. В это время вдали показался Фрэнк Мюллер верхом на статном вороном коне.
— Ну вот, — произнес Джон, обращаясь к Бесси, — и друг ваш к вам подъезжает.
— Да, да, — отвечала Бесси, слегка топнув ногой, и затем, быстро обернувшись, спросила: — Почему вы называете его моим другом?
— Я думаю, он сам считает себя таким, если судить по его частым визитам, — ответил Джон, пожав плечами, — во всяком случае он не состоит в числе моих друзей, а посему я удаляюсь. До свидания. Надеюсь, вы не будете скучать.
— Вы злы, — тихо промолвила она и повернулась к нему спиной. Едва он скрылся из виду, как подъехал Фрэнк Мюллер.
— Как поживаете, мисс Бесси? — осведомился он, соскакивая с лошади с ловкостью человека, всю жизнь привыкшего ездить верхом. — Куда это исчез роой батье?
— Капитан Нил отправился на охоту, — холодно ответила она.
— Тем лучше для вас и для меня, мисс Бесси! Мы можем спокойно побеседовать. Где же эта черная обезьяна Яньи? Ага, вот он. Возьми же мою лошадь, дьявол, и смотри хорошенько за ней, а то я выверну все твои внутренности.
Яньи принужденно осклабился, взял лошадь и повел ее вокруг дома.
— Я не думаю, чтобы Яньи очень любил вас, минеер Мюллер, — заметила Бесси, — и я нисколько этому не удивлюсь, если вы всегда с ним так разговариваете. Он мне как-то рассказывал, что знает вас уже около двадцати лет. — С этими словами она выразительно взглянула на него.
Это вскользь сделанное замечание, по-видимому, сильно задело гостя, на смуглом лице которого показался румянец.
— Он лжет, старый пес, — процедил Мюллер сквозь зубы, — я всажу ему пулю в лоб, если он еще раз повторит подобную небылицу. Что я могу знать о нем или он обо мне? Разве я могу давать отчет о всякой обезьяне, которую встречу? — При этом он пробормотал про себя какое-то ругательство по-голландски.
