— Пиши общим файлом, без ненужных повторов, но точно и подробно.
Настя засопела и стала писать.
Она писала, а я перелистывала страницы книги, даже не пытаясь вдуматься в текст. Единственное, что я извлекла из этого общения с Библией, так это то, что не соврал какой-то из прочитанных детективов — на форзацах гостиничных Библий мужики оставляют телефоны… ну скажем так — дам нетяжелого поведения. Десятка полтора таких телефонов было и в этой книге, причем некоторые сопровождались дополнительными характеристиками от одобрительной «Лили — минет исключительный» до уничижительной «Трейси — деревяшка».
К моему удивлению, Настя уложилась в срок и за несколько минут до истечения двух часов со слезами в глазах протянула мне несколько измаранных листов.
Читая их я почувствовала, что у меня встают дыбом волосы и возникает стойкое желание, чтобы семинар для этого урода был круглосуточным и до скончания веков!
— Так, Настюша, одевайся — мы немножко прогуляемся к морю, только обувай берцы — мелочь забор и пушки не удержат.
— А заче… — встретившись со мной взглядом, Настя замолкла и стала одеваться.
Я нацепила «пег-лег», надела штаны и берцу, сунула Наське ее писанину, и мы вышли в холл. Я купила одноразовую зажигалку у заспанной дежурной, дремавшей на стуле за стойкой, и мы вышли из гостиницы.
Найдя на берегу моря подходящее место, я сказала Насте:
— Теперь комкай их по одному и складывай в кучку.
Настя послушно сложила кучку из бумажных комков.
— А теперь — поджигай! — я сунула ей в руку зажигалку.
Настя присела и подожгла бумагу, а когда она выпрямилась, я крепко обняла ее сзади и сказала:
— Повторяй за мной: «У меня родится любимая дочка, я выращу ее хорошим человеком, у меня будет любимый человек, и я буду дарить ему ласки своего тела, а ты гори огнем! Сдохни!»
Настя повторяла за мной то, что я говорила, а когда бумага догорела, и остался только искрящийся пепел, она шагнула вперед, вырываясь из моих объятий, и стала ожесточенно топтать его ногами. После того, как последние искры погасли, она повернулась ко мне и, прижавшись к груди, заплакала. Слава Богу, на этот раз было ясно, что это слезы облегчения.
Мы стояли так несколько минут. Наська наконец успокоилась и вытерла глаза, когда мы услышали чьи-то приближающиеся шаги. Оглянувшись, я увидела двух патрульных с древними, как бы еще не времен Вьетнама, М16.
— Здравствуйте, девушки, у вас все в порядке?
— Да, спасибо, — ответила я.
— У вас все в порядке, — обратился к Насте старший, судя по большему количеству нашивок.
— Настасья русская и она не говорит по-английски, — сообщила им я.
Парни изумленно переглянулись, было ясно видно, что симпатичненькая мулаточка никак не ассоциируется у них с понятием «русская».
— А почему вы не на «России»?
— Парни, тут все вопросы к мистеру Джонатану, — патрульные мгновенно утратили к нам интерес, из чего проистекал вывод, что «мистер Джонатан» — шишка немалая.
Патрульные развернулись, собираясь уходить, но старший вновь повернулся к нам.
— Девушки, гуляйте, сколько вам захочется, только не вздумайте лезть в воду — съедят, и крикнуть не успеете!
— Спасибо за предупреждение, — об этом я как-то не подумала!
Патрульные ушли, а мы еще около получаса гуляли по берегу, наслаждаясь негромким шумом моря, но, в конце концов, Морфей взял свое, и мы отправились добирать в гостиницу.
База Ордена «Северная Америка»
16 число 10 месяца 21 года, 09 часов 03 минуты
Настя
«… я, просыпайся! Настасья, просыпайся! А то голодной останешься!» — я открыла глаза, сбрасывая с себя сладкие объятья сна.
Напротив меня на своей кровати сидела Саша. Держа в правой руке магазин от «арки», она с маслянистым звуком вталкивала большим пальцем левой патроны под закраины магазина. Рядом с ней на кровати лежали четыре уже набитых магазина и клубок ремней РПС.
— Привет, засоня! — Саша потянулась за РПСкой, пола ее синенького халатика соскользнула с культи, я увидела здоровенный синяк на середине оставшейся части бедра… И вспомнила, что произошло ночью!
— Сашенька! Милая! Прости меня, пожалуйста!..
Саша с ехидцей посмотрела на меня.
— Да-а-а, брыкаешься ты неслабо! И если бы я не ходила в школе три года на акробатику, то вполне возможно, что ты нашла бы меня утречком на полу, тихо лежащей и приятно попахивающей, на такой-то жаре.
— Мамочки… — я схватилась за голову.
— Ти-и-ихо, козявка! Тебя посетил призрак прошлого, и мы от него избавились. А сейчас рысью в душ. Потом завтракаем, на стрельбище и едем на «Россию» за моей библиотекой.
Я подхватилась и рванула в душ.
Плотно и вкусно позавтракав в небольшом ресторанчике, мы уселись в машину и поехали на стрельбище.
Набив магазины, я вставила один в карабин, передернула затвор и…
— Стоп! — раздался резкий голос Саши. — Повтори третье Правило Купера!
— Пока не направишь оружие на цель — не ложить палец на спуск.
— А ты?!
Я вынула палец из спусковой скобы и потупилась:
— Саш, я нечаянно…
— А знаешь, сколько вот таких говорили эти слова родным убитого по неосторожности?! Так. Сегодня вечером напомнишь мне, и я продиктую тебе Правила Купера в развернутом варианте, а ты перепишешь их пять раз.
— Поняла, — я не обиделась на нее, чего обижаться, если сама накосячила. Вчера Саше удалось вбить в меня понимание, что оружие — это серьезно!
Я положила указательный палец вдоль ложи над скобой, подняла карабин к плечу, и тут Саша негромко сказала мне на ухо:
— Нась, ты представь «его» на месте мишени, только не забывай, что первое, что необходимо для точного выстрела — это умение держать себя в руках. Огонь!
Я поймала мишень в прицел и нажала на спуск…
Вынув из карабина последний опустошенный магазин, я сняла затвор с задержки, нажала на спуск и, подняв ствол вверх, повернулась к Саше.
— Ну что ж. Одиннадцать попаданий «по месту» — цели кирдык сразу. Штук двадцать пять — тридцать можно считать тяжелыми ранениями, а остальное — легкие или мимо. Ты зря пытаешься стрелять в голову, половина промахов вокруг нее. Пока не научишься очень хорошо стрелять — бей в корпус.
Мы подошли к столу, я разобрала карабин и стала его чистить, Саша отошла в сторону и через несколько минут вернулась, выложив на стол еще две пачки патронов и пять штук россыпью, а увидев мой удивленный взгляд, сказала:
— А ты что, собралась ехать на «Россию» пустой? — и, взглянув на часы, стала набивать мои магазины.
