— Мам, чего вы там говорили?
— Хвалила она тебя, — продышавшись пояснила я.
— Сильно?
— Не скажу, из педагогических соображений!
— Ну и ладно! Ты, давай раздевайся — и в подвеску.
Успокоившись, я сняла со ступни лёгкий, матерчатый «городской» ботинок, стянув штаны освободила ногу и, открыв клапан, вынула культю из гильзы. Поднявшись я допрыгала до висевшей над парными поручнями сбруи и, с помощью Насти, стала застёгивать её на себе. Плотно застегнув ремни, она подкрутила, потрескивающую храповиком лебёдку, потом отошла, присела передо мной и, прищурившись, посмотрела. Не удовлетворившись результатом, она ещё на три щелчка подтянула меня лебёдкой и, посмотрев снова, на этот раз удовлетворённо прищёлкнула языком.
Выудив из шкафа комплект из линеек, транспортира и треугольника, она принялась обмерять мою культю, как в первый раз, в московской протезке.
— Нась, меня же уже мерили, в истории болезни всё должно быть.
— Ну и что, что должно, — Настя ставила мне фломастером метки на культе и, походу, прямо на ней записывала результаты измерений, — «хохол доки не помацае — нэ повирыть».
Я наградила её щелбаном по кудряшкам:
— Ох ты, хохлушка — чернушка!
— Ага! Я ж те говорила уже, что баба Аля была родом из Херсонской области и, хоть с семьдесят пятого жила в подмосковье, а всё равно — суржик то и дело лез.
Закончив измерения Настя, кидая взгляды на мою ногу, переписала результаты в тетрадь. Закончив с записями, она выудила из кармана халата чулок от колготок, и стала натягивать его мне на культю. Закончив с этим, Наська взяла ножницы и обрезала всю свободно висящую часть.
— Нась, а зачем? В прошлые разы чулок не обрезали.
— Ага, в прошлые разы тебе делали вакуум, и там под кончиком есть пространство, а силикон облегает культю полностью.
Настя посмотрела на волоски, на кончике культи, и вынув из ящика стола тюбик, густо смазала его вазелином.
Отправив его на место, она взяла с подноса гипсовый бинт, опустила его в тазик с тёплой водой, стоявший на старенькой электроплитке, и дождавшись когда он намокнет, стала сноровисто наматывать его на мою культю. Получалось это у неё весьма ловко, чувствовалось, что практика у неё уже есть, и немалая.
— Нась, а где твой наставник?
— Дядь Яша, болеет. Он ведь тридцатого года, да ещё и блокадник. Их семья из Ленинграда так и не выезжала.
Настя неожиданно погрустнела:
— Знаешь мам, мне иногда кажется, что он держится только потому, что нужно научить кого-то, кто его заменит.
Я промолчала. Да и что тут скажешь, горько только, что Настю опять ждёт потеря. Ведь невооружённым глазом видно, что она привязалась к своему наставнику.
Закончив мотать бинты, Наська помыла руки и, удовлетворённо поглядывая на «дела рук своих», сказала:
— Ну вот, через десять минут всё схватится, а к концу следующей недели будут и лейнер, и гильза. Только сначала я тебе сварганю пристрелочную, чтобы выставить колено, а уж потом постоянную.
Демидовск
20 число 05 месяца 22 года. 09 часов 14 минут
Сергей Смирницкий
По случаю субботы, мы с Сашкой решили совершить, так сказать, тур по гостям. Всей толпою дружно уселись в «ленда» и покатили, сначала к моим.
За прошедшие месяцы, все потихонечку рассосались. Сначала перебрались в предоставленный им дом мои родители и Оля с сыном.
Потом мама уболтала Владимира Олеговича продать ей обе «Праги» под экспедиционные машины, а полученные деньги вложить в сервис.
С жильём у Сашиной семьи всё оказалось достаточно неплохо. Её маме, после того как она прошла стажировку и была принята на работу операционной сестрой в хирургическое отделение центральной клинической больницы протектората, предоставили дом, в котором кроме них поселился Лёшка. Хотя… Всё оч-чень явно идёт к тому что он переберётся к нам. Под бочок к Наське.
Семье Валерки и Пал Палычу с Анной Матвеевной, Сашин папа купил по дому. И если приёмные родители Тани сами попросили домик поменьше, на двоих, то для Валеркиной семьи купили четырёхкомнатный, с явным прицелом на прибавление в семействе.
В общем, средств хватило не только на жильё с сервисом, осталось и на пару раздолбанных джипов, «уазик» и короткий «патрол». Ещё купили длиннобазый «газик», водителю которого не повезло влететь в «чеховскую» засаду. Он достался тестю почти даром, ибо движок был разбит в хлам, а кабина обгорела до невосстановимого состояния.
И вот тут я воочию убедился на что способен настоящий автослесарь. Владимир Олегович приколхозил, вместо разбитого «ЗМЗ полста три»
[79], мерсовский дизель, из «заленточных» запасов, поставил раздатку и передний ведущий мост от «шишиги». Кабину привинтил, зиловскую, ну и на сладкое, смонтировал трёхтонный японский манипулятор с опорами, специально для этого купленный по объявлению ещё в Подольске. В итоге сервис обзавёлся эвакуатором. Ну а первым заказом для него стало переоборудование маминых «Праг» в экспедиционно-лабораторные машины.
Мои с энтузиазмом восприняли наше прибытие. Мама тут же прихватизировала Алечку, выдав на фазу, — «раз уж внучку поносить на руках проблематично, так хоть с правнучкой понянькаюсь»!
Мы только начали строить наполеоновские планы на выходные, как в окно влетела, знакомая с детства «птица обломинго». У отца зазвонил телефон. Выйдя в соседнюю комнату, он пообщался, а вернувшись к нам, сообщил что ему придется съездить на работу. Мы с мамой переглянулись, и грустно рассмеялись. В детстве подобные эпизоды неоднократно обламывали мне, то обещанное отцом, воскресенье в парке, то поход в кино, то поездку на рыбалку. Телефонный звонок, и хорошо если отец отзвонится с завода, а то ведь не раз бывало, что он давал о себе знать междугородным звонком из Мирного, Тюра-Тама или КапЯра
[80]. Видимо над некоторыми вещами не властно даже перемещение в другой мир.
Попрощавшись с отцом, мы решили прокатиться в мастерскую к Оле. Я-то уже у неё бывал, а Саша, и Настя хотели посмотреть как работает скульптор.
Оля построила мастерскую за сервисом Владимира Олеговича, из расчёта, что и недалеко от дома, и свои рядом. Сама мастерская представляла из себя продолговатое здание, примерно пять на двенадцать метров, средняя часть с большими окнами, была собственно мастерской, с одной стороны, той что с воротами, был глиняный сарай с электрической глиномялкой, которую Оле сварганил Валерка, а с другой — сушилка для готовых, но ещё не обожжёных вещей. Рядом с мастерской, под навесом из профнастила на железных стойках, стояла газовая печь для обжига, а в отдалении, деревянный навес, под которым стояла, ходовая часть от «сто тридцатого» ЗиЛа, с газовозной цистерной. Эти, совершенно убитые останки, отец засёк в местном газовом хозяйстве, и выкупил их на пару с Олей. Кабина пошла на эвакуатор, двигателя и коробки не наблюдалось, от слова «вообще», ну а рама с мостами и цистерной достались Оле. Тесть сварганил буксировочное дышло, оттащил за «Прагой», в газовую службу, там цистерну заправили пропаном, и на прошлой неделе сестричка похвасталась, что сделала первый обжиг.
