– Ваше величество, вы же знаете, академия поддерживает вас.
– Академия, – туманно повторил Дейр. – А вы, Филлоу, лично вы готовы поддерживать меня?
Брови ректора вопросительно изогнулись.
– А вам нужна моя поддержка?
– Мое положение на троне очень шатко, – неожиданно доверительно сообщил король. – Мне нужны веские доказательства существования заговора и его участников. Особенно существования руководителя тайного движения. Такие доказательства, от которых семьи Света не смогут отмахнуться.
– Заговора? – Филлоу не был удивлен. Скорее, его поражала открытость короля ему, ректору. Неужели и правда приближенные настолько не вызывают у его величества доверия, что он готов обратиться к академии? – Я так понимаю, что эти доказательства должна преподнести вам Миа? Бедная девочка. Во что вы ее втягиваете, Дейр?
Лицо короля исказилось. Скулы напряглись, отчетливо стало видно, как натянулись мышцы шеи от напряжения.
– Если нужно будет, я за эту девочку жизнь отдам, Филлоу. Мы пройдем этот путь. Вместе. Возможно, потом она отречется от меня и моей власти, но это единственный путь. И вы прекрасно понимаете, что дело не в моей короне. Ваши адепты сами лично видели тварей. И я уверен, вы не глупее меня и прекрасно понимаете, что те, кто их натравил на Мию, видят в ней угрозу. А это значит только одно…
Филлоу нервно сцепил пальцы.
– Вы правы, мой король, – произнес тихо, внезапно севшим голосом. – Что еще я могу для вас сделать, ваше величество?
Дейр печально посмотрел на ректора.
– Обещайте, Филлоу, если у нас не получится, вы отправите девочку обратно в тот мир, откуда она пришла. Придворный оракул знает путь.
Филлоу покачал головой.
– Если то, что вы задумали, не получится, то поверьте, мой король, многим из нас придется искать другие миры.
В кабинете зависло зловещее молчание. Слышно было, как мерно отстукивают минуты настенные часы, а за окном раздаются голоса адептов.
– Надеюсь, все получится, – наконец натянуто проговорил Филлоу.
Дейр не ответил. Лишь кивнул. Но столько в этом жесте было обреченности, что ректор невольно опустил руки. Серая дымка портала возникла посреди кабинета и пропала, забирая с собой короля. А в комнате еще долго стояла тишина и было слышно тяжелые шаги и вздохи ректора Филлоу.
Глава 22
– Миа, ты идешь?
Я подавилась. Взгляды всех, кто сидел в столовой, устремились на меня. Есть я, конечно, сразу перехотела.
– Что это значит, Миа? – напряженно спросил Росс. Его брат уныло уставился в тарелку. – Расс, в чем дело, спрашиваю? Вы оба после вчерашнего вчера ни словом не обмолвились. Что произошло? Тебя сегодня прямо с зачета в ректорат вызвали. Объяснитесь.
– Тебе Расс все расскажет, – вздохнула, вставая из-за стола.
Почти одновременно со мной вскочила со своего места Лэйка, кинулась к Ньюту.
– Дорогой, ты за мной?
Староста удостоил некромантку равнодушным взглядом.
– Ты же слышала, я за Мией.
Лэйка остановилась, так и не дойдя до парня. Медленно повернулась ко мне.
– Ты! – прошипела голосом, дающим понять, что злейшего врага и искать больше не нужно.
Я подошла к Ньюту.
– Готова? – спросил староста.
Кивнула.
– Стоять! – рявкнула Лэйка, когда мы направились к выходу из столовой.
Ньют даже ухом не повел. Я в последнюю очередь переживала за исходящую злостью некромантку. Мы спокойно вышли и уже свернули на аллею, когда нас догнало клокочущее яростью:
– Ты не смеешь просто так уходить, Ньют! Ты со мной!
Староста остановился. Деревья отражали тень на его лице, но от меня не укрылось безразличие, с которым он посмотрел на догоняющую нас девушку.
– Я устал от тебя, Лэйка, – произнес Ньют отчужденно и глухо, когда некромантка приблизилась к нам. – Надоела. Твои заходы и истерики. Пойми наконец, что мир не вокруг тебя вертится. И хватит уже распускать сплетни. Я не желал тебя, ты сама придумала эту историю. И про сплетение наших стихий, и о нашем будущем. Ты хотела, чтобы я занимался с тобой боевым искусством, я это делал. В кровать ко мне тебя насильно никто не тянул. Какой парень откажется от красивой девчонки, которая сама раздвигает перед ним ноги.
Слова Ньюта прозвучали настолько вызывающе грубо, что даже я поежилась.
Лэйка стала похожа на смерть. Губы побелели. Напряженно оглянулась, с тоской смотря по сторонам. Нет ли еще свидетелей ее позора. На аллее никого, кроме нас, не было. Да и кто рискнет вмешиваться в личные дела некромантки и самого старосты боевиков? Поостерегутся. Лучше потом, по сплетням и слухам обсуждать будут.
Девушке понадобилось немного времени, чтобы взять себя в руки. Она гордо вскинула голову и презрительно скривила губы.
– Теперь понятно, почему ты перестал меня приглашать. Потянуло на экзотику. Зверушка куда интереснее.
Глаза Ньюта полыхнули алым. Я не слышала, чтобы он вслух произнес хоть одно заклинание, но Лэйка вскрикнула, порывисто отворачиваясь. В воздухе запахло паленым. Когда она повернулась, то на щеке красовался ожог.
Девушка быстро заморгала, на глазах появились слезы.
– Никогда не называй Мию зверушкой, – проговорил Ньют медленно и зловеще. – Так называть ее могу только я. Если это и зверушка – то моя. А ты иди. Тебя Росс ждет. Я смотрю, вы с ним сблизились.
Лэйка выпрямилась. На губах появилась тень улыбки.
– Ты ревнуешь меня к нему. Признайся, Ньют. Ты все еще меня ревнуешь?
– Я насмехаюсь, – отрезал староста со спокойным презрением.
Улыбка дрогнула, опустились вниз уголки губ, придавая лицу неприятное выражение.
– Сволочь.
– Уходи, Лэйка. Не выводи. Хуже будет.
Я с жалостью смотрела, как девушка отступила на несколько шагов, потом порывисто повернулась и бегом устремилась по аллее.
– Зачем ты с ней так? – спросила тихо. Какой бы ни была Лэйка, Ньют поступил жестоко. Он смерил меня изучающим взглядом. Отвернулся.
– Заслужила, – ответил коротко и, снова схватив меня за руку, потянул к полигону.
* * *
Поздний осенний вечер. Прохладный, с запахом жухлой травы и влажной земли. Осень в Мэрионе странная, не как у нас. И месяца они считают по-другому. Начинается осень, если смотреть по нашему исчислению, в середине октября, заканчивается с приходом первого снега, что бывает к концу декабря. Как я поняла, изучая географию, сами смены времен года происходят резко и необычно. Мне предстояло это только увидеть. Вечер был на удивление теплый, и если убрать запах осени, то иногда в легких струях воздуха можно было учуять предстоящий холод. В моем мире так пахло перед снегом. И всегда у меня это воспринималось с какой-то благодатью и успокоением в душе. Будучи в своем мире, я любила такую поздне-осеннюю погоду. Здесь и сейчас, после того как я не единожды влипла лицом в землю и наглоталась прелой, жухлой листвы, благодать в душе не поселялась. Руки в ссадинах, локти и колени сбиты, форма все же порвалась. С тоской подумала, что нужно будет теперь ее зашивать. Ведь новую мне обещали только в следующем семестре. А запасную я хранила для игр. Некрасиво будет, если в рваной на главный экзамен семестра приду.
