Потом мы зашли в Храм Света. Как же здесь оказалось красиво! Даже ночью весь храм был освещен так, что казалось, будто за окном яркий день. Потом мы посетили местный театр и отсидели небольшую часовую пьеску о гордой принцессе. Очень мне напомнившей сказку о принцессе на горошине.
Выйдя из театра, Ньют улыбнулся и пригласил перед возращением в академию посетить ресторан. Я не отказалась. После прогулки очень хотелось есть.
Хотя меня очень смутил мой внешний вид. Все-таки одета я не для походов по ресторанам. На что Ньют только отмахнулся, пообещав отвести в такое место, где всем будет совершенно все равно, во что я одета.
Он уверенно остановил небольшой экипаж, и уже через несколько минут, повиляв по ярким улочкам, мы подъехали к заведению с неброской вывеской «Марлен».
Против ожидания, внутри помещение оказалось и верно рестораном. Столики с чистыми белыми скатертями. Приглушенные бра на стенах. В одном углу камин, в другом музыкальный инструмент, похожий на наше пианино. За ним сидел мужчина в черном фраке и наигрывал нежную мелодию. Стулья, укрытые белыми тканями.
Посетителей здесь было немного. Парочка столиков с такими же, как мы, молодыми людьми. Они не обратили на нас внимания, полностью поглощенные друг другом.
– Не смущайся. Это место создано для таких вечеров, – увидев растерянность на моем лице, пояснил Ньют.
– Только сам заказывай, – попросила я, присаживаясь на подставленный официантом стул. Прекрасно понимала, что могу попасть впросак, не зная здешних ресторанных блюд.
Ньют понимающе кивнул. Еще бы, я же из глубинки приехала, что могу знать.
Официант молча принял заказ и удалился.
Я с наслаждением слушала музыку. Несколько раз ловила обращенный на меня слишком пристальный взгляд старосты. Но парень ничего не говорил, а я не хотела портить такой прекрасный вечер.
Блюда принесли быстро. На стол поставили блюдо с мелко нарезанным мясом, украшенным зеленью, чуть поодаль – тарелку с гарниром из овощей. Центр стола украшала ваза с фруктами. В высокие бокалы налили тянущуюся патокой темно-гранатовую жидкость.
Белоснежные тарелки, блестящие столовые приборы. Как же давно я не была в подобных заведениях! И как давно не ела действительно вкусной еды!
Я настолько увлеклась, что не сразу поняла обращение к себе.
– Миа, будешь моей девушкой?
Это он ко мне? А кому еще! Я же Миа.
Проглотила с трудом разом вставший у меня в горле кусочек мяса. Вот мог Ньют это сказать после того, как я поем? Начала уныло ковыряться в тарелке.
– Вроде ты и так декану сказал, что я твоя девушка, – попыталась свернуть тему. Улыбнулась дурашливо. Хотя тут же пожалела. Лицо у старосты стало мрачным. А я снова уставилась в тарелку. Ньют выдохнул судорожно. Уверенно протянул руки, нежно вытащил из моих пальцев вилку и сжал ладони вместе. Ощущала, как горячи его пальцы. Слышала прерывистое дыхание. Ньют порывист, напряжен.
– Это были просто слова. Ты же понимаешь. А сейчас серьезно спрашиваю. Я на тебя внимание еще в первый день обратил. Трудно не увидеть столь яркую стихию. Старался не соприкасаться. Знаю, чем может обернуться. Но когда понял, что без меня ты не сможешь достойно пройти игры… – Его ладони слишком сильно сжимали мне пальцы. Я попыталась высвободить их. Он понял. Отпустил. Взял со стола салфетку и сжал ее в руках. – Там, на полигоне, когда твари на вас кинулись, я за тебя испугался. Прости, был груб. Это от страха. – Откинул скомканную салфетку в свою тарелку, так и стоявшую пустой. Он так и не положил себе ни кусочка, совсем не притронувшись к еде. – Миа, я знал, чем могут закончиться наши занятия. Когда стихия горит так, как твоя, к ней трудно не привязаться. Ты мне в сердце с первой встречи запала. Злился на себя. Вел глупо. Но брать тебя насильно не хотел. Ты другая. В тебе стержень чувствуется. Боялся сломать или сам сломаться. Я резок. Но я не желаю, чтобы ты меня монстром считала. Ты со мной по своему желанию должна быть.
Должна? Я вскинула взгляд на Ньюта. Как же все у него строго и по полочкам. Военная выправка. Не любовь, не желания, а долг. Подавила вздох сожаления, а ведь как хорошо все было. Жаль недоеденного ужина. Внимательно посмотрела в глаза Ньюта. Темные, с лихорадочным блеском. Ему тяжело дается разговор. Не стоило его вообще начинать. Вот только говорить это вслух не собиралась. Сегодня замечательный вечер. Мне было так хорошо, как давно уже не было. Правда. И хотелось казаться красивее и лучше. Но…
– А оставить все как есть получится? – спросила тихо.
– Нет, – резанул Ньют.
Я встала.
– Что ж…
Он поймал меня за руку.
– Не отвечай сразу. Подумай. Взвесь все. Сейчас, когда твоя магия возрастает и набирает силу, к тебе начнет тянуть не только меня. Но лишь я смогу оградить тебя от ненужных ухаживаний.
Я нахмурилась. Ньют слишком сильно сжимал мою руку.
– А если во мне окажется сильнее стихия Хаоса, ты будешь все так же настойчив?
Открыто посмотрела в лицо старосты.
Он потупил взгляд. Я усмехнулась. Ньют отпустил мою руку. Встал, бросил на стол монеты.
– Идем, Миа. Пожалуй, вечер окончен.
Ехали в академию молча. Уже перед комнатой Ньют порывисто повернулся. Обхватив меня за талию, прижал к себе. Горячими губами жадно прильнул к моим губам, пытаясь проникнуть вглубь. Я отвернулась, губы Ньюта скользнули по моей щеке. Дыхание парня участилось. Он ухватил мой подбородок и заставил смотреть на него. Снова склонился к губам. Я ожидала нового напористого поцелуя, но вместо этого он, касаясь моей кожи, прошептал:
– Миа, я подожду. Сколько нужно подожду. И я уверен – ты огонь. Я его в тебе чувствую, вижу. Я горю тобою и твоим пламенем. Я дождусь, пока ты дашь свое согласие.
Я уперлась в него руками, отстраняясь. Он отпустил.
Я прошептала:
– Спокойной ночи, Ньют.
Уже закрывала дверь, когда он произнес:
– Твоя стихия выберет меня. Потому что мой дар сильнейший в академии. И ты дашь согласие. Сама дашь. Спокойной ночи, Миа.
Глава 27
Единственное, чем я занималась весь день – штудировала книги по работе с Хаосом. Дым оказался прекрасным педагогом. Отвечал хоть и хмуро на повторяющиеся вопросы, но внятно и толково. К вечеру я знала, что войти в сумрак можно единственным способом. Через свою тень. И именно так я и сделала на полигоне. Но тогда у меня чувства были на грани. Теперь же я должна была научиться делать это в любой момент. Потому как именно от умения входить в тень зависела моя работа с Хаосом. Именно в сумраке я могла общаться с поглощенными и черпать силу. И в нем я была более сильной. Потому что сумрак – та составляющая, что питает мою силу. И он есть везде. А следственно, в то время, когда огонь и остальные стихии можно вытянуть только если рядом есть непосредственно источник, способный дать тебе искру, то сумрак вездесущ.
