– Вам ничего не нужно будет делать, кроме как быть приятной! – сказала ей Моргана с улыбкой. – И наслаждаться собою, как вам будет угодно. Конечно, я не ожидаю с вашей стороны контроля или лишних вопросов – я женщина независимая и живу как хочу, но я не совсем «современна». Я не пью, не курю, не употребляю наркотиков и не гонюсь за мужским обществом. Думаю, что вы будете чувствовать себя комфортно!
И леди Кингсвуд и в самом деле «почувствовал себя комфортно». Её собственная дочь никогда так не заботилась о её комфорте, как Моргана, и день за днём она становилась всё более заинтересованной и очарованной оригинальным образом мысли и чарующей личностью этой странной маленькой женщины, которую обычные развлечения общества нисколько не прельщали. И теперь, обосновавшись в её собственных роскошно устроенных комнатах в «Палаццо де Оро», в сицилийском рае Морганы, она почти забыла о таком явлении, как бедность или убогие попытки «свести концы с концами». Прогуливаясь по балкону из розового мрамора и глядя на прелестную морскую голубизну, она внутренне благодарила Бога за Его благодеяния и поражалась той исключительной удаче, что принесла ей такой мир, в сочетании с удобством и роскошью на закате её дней. Она была красивой старой дамой; её утончённые черты, мягкие голубые глаза и седые волосы были готовой «композицией» для французской миниатюры восемнадцатого века, а её платье прекрасно дополняло её элегантностью хорошего вкуса. Она была непреклонно верна занимаемой должности; она ни о чём не «спрашивала» и не «контролировала» Моргану, не пыталась навязывать своё мнение по поводу её действий, и если она естественным образом и испытывала некоторое любопытство к целям или предприятиям столь блестящей и очаровательной личности, то никак этого не показывала. Её интересовал маркиз Риварди, но ещё более священник, дон Алоизус, к кому она чувствовала исключительное расположение, отчасти из-за его почтенной внешности и манер, отчасти из-за того уважения, что сама она питала к Католичеству, в котором женщина освящается, будучи Святой Девой, и почитается достойной сочетания с Божеством. Она знала, как знаем и все мы внутри себя, что это символ величайшей истины, которой никогда не научится человечество.
Особенное утро, когда она шагала, легко опираясь на трость с серебряным наконечником, туда и обратно по лоджии и любовалась морем, было одним из тех редких и прекрасных даже для Сицилии, когда небо имело ту эфирную прозрачность голубизны, для описания которой едва ли возможно было подыскать нужный цвет, и океан внизу отражал его, тон в тон, словно в зеркале. В нависавшем саду, наполовину терявшемся в переплетении цветов, Моргана прогуливалась туда-сюда, собирая розы; её маленькая фигурка, сама как белая роза, терялась среди зелени. Леди Кингсвуд наблюдала за ней с добродушным, полусочувствующим взглядом.
«Должно быть, это ужасная ответственность для неё иметь столько денег! – думала она. – Она едва ли знает, что с ними делать! И я почему-то не думаю, что она выйдет замуж!»
В этот момент Моргана медленно поднялась по ступеням, вырезанным в траве и обсаженным по краям цветами, и подошла к ней.
– Вот несколько роз для вас, дорогая герцогиня! – сказала она. «Герцогиня» было привычное или домашнее имя, которым она обычно её называла. – Специально выбранные, уверяю вас! Вы устали? Или мы можем поболтать?
Леди Кингсвуд с улыбкой приняла розы, игриво коснувшись щеки Морганы одним бледным розовым бутоном.
– Конечно же поболтаем! – отвечала она. – Как могу я устать, дитя моё? Я ленивая старуха, ничего не делаю целыми днями, а только наслаждаюсь жизнью!
Моргана одобрительно кивнула своей золотой головой.
– Это верно! Я рада! – сказала она. – Это как раз то, чего я от вас и хочу! Прелестное местечко это «Палаццо де Оро», не правда ли?
– Даже более чем прелестное – это настоящий рай! – заявила леди Кингсвуд с энтузиазмом.
– Я рада, что вам здесь нравится, потому что в этом случае вы не станете возражать против моего отъезда. Я вскоре вас покину.
Леди Кингсвуд сдержала свой первый естественный порыв удивления.
– Правда? Как жаль, ведь вы только что вернулись…
Моргана задумчиво огляделась вокруг, бросив взгляд на прекрасные сады и море вдали.
– Да, вероятно, очень жаль! – сказала она, слегка дёрнув плечиком. – Но меня ждёт одно важное дело, а также много неизведанного. Я ведь говорила вам, – не так ли? – что у меня есть летучий корабль, построенный по моим чертежам? Воздушный корабль, который движется как птица и весьма отличается от всех прочих прежде созданных кораблей?
– Да, вы мне что-то об этом говорили, но знаете, моя дорогая, я ничего не понимаю в этих чудесных изобретениях. В «научном прогрессе», как его называют. Я вообще-то побаиваюсь его. Я ведь женщина старомодная и не выношу рассказов об аэропланах и летающих кораблях, и бедных несчастных людях, падающих с неба и разбивающихся насмерть. Твёрдая земля вполне пригодна для моих старых ног, покуда они меня носят!
Моргана рассмеялась.
– Ах вы, дорогая герцогиня! – нежно сказала она. – Не волнуйтесь! Я не стану просить вас на борт моего корабля – я ни за что не стала бы так тревожить ваши нервы! Хотя этот корабль совершенно безопасен, и ничто не может заставить его сбиться с курса, пока держится незыблемо сам закон природы! А теперь давайте присядем здесь, – и она подвинула два плетёных кресла в прохладную тень лоджии и поставила их лицом к морю, – и поговорим! Я этот разговор начала – я и продолжу! Скажите мне, – и она устроилась среди подушек, глядя как леди Кингсвуд усаживалась в старомодной, неспешной манере, – скажите мне, каково это быть замужем?
Леди Кингсвуд раскрыла глаза от удивления.
– Каково это?..
– О, вы, конечно, знаете! Вы ведь были замужем. Ну, так в первом браке были ли вы счастливы? Ваш муж любил вас самоотверженно и без помышлений о другой женщине? Жили ли вы душа в душу?
Леди Кингсвуд была несколько сбита с толку столь прямыми личными вопросами, но, решив про себя, что Моргана, должно быть, подумывает о замужестве, ответила просто и искренне:
– Мой муж и я, мы были очень довольны друг другом. Мы были лучшими друзьями и прекрасными партнёрами. Конечно, у него были свои военные обязанности, поэтому он часто отсутствовал…
– И вы оставались дома и вели хозяйство, – вставила Моргана задумчиво. – Понимаю! Это как раз то, что свойственно всем жёнам! Но я думаю, что он вас обожал?
Леди Кингсвуд улыбнулась.
– «Обожал» – это сильное слово, дорогая моя! Сомневаюсь, что кто-либо из женатых людей «обожает» друг друга! Если они способны стать хорошими друзьями и вместе успешно преодолевать все печали и радости жизни, то они должны быть довольны.
– И вы это называете любовью? – сказала Моргана со страстной дрожью в голосе. – Любовью! Той любовью, что течёт как кровь в жилах времени! Простое довольное взаимное притирание! Дорогая герцогиня, это меня не устраивает!
Леди Кингсвуд с интересом поглядела на неё добрыми глазами.
