— Ты пришел только за этим? Чтобы сказать, какая она забавная?
— Нет.
Вся расслабленность Иллариона в миг исчезла, он напружинился и, казалось, даже побледнел от решимости.
— Я пришел поговорить про…
Ученого редко что могло выбить из колеи. В последнее время единственным, что неизменно пробивало брешь в его панцире, было стихийное бедствие на букву «А». Друг даже имя девушки старался не произносить без острой на то необходимости.
— Ты должен отправить Аду домой.
— Что?! — если Егор и ждал чего-то, то явно не этого!
— Так будет лучше. Как я ни пытаюсь отыскать выход, а все только ухудшается с каждым днем! — выкрикнул друг, краснея от злости. — Отправь Аду за грань и пусть ее место займет Катя. Это идеальный вариант! И волки сыты, и овцы целы.
— Я не могу сделать этого.
— Ты должен! Она достойна лучшей жизни!
— Я знаю, — мрачно согласился Егор.
— Тогда в чем же дело?! Послушай меня! Избавься от нее! Пусть уходит!
— Аде закрыт путь назад. Я не могу ее отправить. Если она вернется, то будет наказана.
— Что ты такое несешь?! — от волнения, Илларион резко встал, чуть не опрокинув кресло, и кинулся к окну.
Голубоватый отсвет луны преобразил его лицо, заострив черты лица, сделал хищными.
— Ей был дарован только один шанс. Если она не получит того, за чем пришла, то навсегда останется рабыней Ниса.
— Ты мне не говорил, — друг выглядел уставшим.
— Я никому не говорил. Ада попросила.
— И что мне теперь делать?!
— Быть с ней помягче? — хмыкнул Егор. — Уступить?
— Если я уступлю — мы оба будем жалеть. Только я понимаю это уже сейчас, она же поймет позже.
— А если ты ошибаешься?
— А если ошибаешься ты?
Егор кивнул, соглашаясь. Спорить не было смысла. Если Илларион что-то удумал, то его ничто не переубедит в обратном. Только он сам. И Ада ведь ему нравилась, вот упрямец!
Некоторое время кабинет был поглощен тишиной. Каждый думал о своем. Лишь пение цикад за окном напоминало о том, что этот мир не замер, а все еще буйствует жизнью.
— Так ты оставишь малышку в особняке или отправишь домой?
Егору не требовалось слышать имя «малышки», чтобы понять — друг вновь перевел стрелки. Разговор о несносной женщине на букву «А» завершен и не подлежит повторению.
— Не знаю.
— Знаешь, — ухмыльнулся Илларион, опять попав точно в цель, чем вывел Егора из равновесия.
Да, он все решил для себя еще при первой встрече, только до сих пор не хотел смиряться с этим решением! Неправильное оно.
— Да, что ты так печешься о ней?!
Звериная — твердила: «Забери. Присвой. Твое», человеческая — противилась: «Неправильно. Отпусти. У нее должен быть выбор».
Друг вновь ушел от прямого ответа. Егор учуял неладное. Точно он что-то упускал сквозь пальцы. И ежу было понятно — Илларион что-то задумал. А зная его склонность к авантюрам, еще одна уж точно ничего хорошего никому не принесет.
— Перестань, — скривился друг.
Егор поднялся и вышел из-за стола. Даже будучи вместе с Аникой, когда он хотел остепениться и взять ее в жены, инстинкт всегда молчал. А сейчас просто взбесился. И все из-за чего? Человека? Незнакомки?!
— Что перестать?
— Накручивать себя. Раздражает.
— Заткнись, — беззлобно проворчал Егор, неожиданно даже для себя резко успокоившись.
Почему он вечно спешит впереди планеты всей?
У него всегда имелись проблемы с доверием. И видят боги, на это были свои причины! Но…
— Я заткнусь, только в одном случае. Хватит держаться за прошлое. Эта малышка — не Аника.
— Посмотрим.
Огромные старинные часы в гостиной отбили два удара. Глухой, напоминающий ему раскаты грома, звук быстро разнесся по всему дому. Кому-то он мог показаться зловещим, смертоносным, предупреждающим. Кому-то — да. Только не ему.
Невозможно напугать смертью того, кто давно стал ее слугой.
Подперев подбородок кулаком, мужчина неподвижно застыл у окна, всматриваясь в непроглядную ночь. С самого рождения только тьма окутывала его. Была и матерью, и нянькой, и подругой.
Теперь же тьма обернулась ожиданием.
Для того, кто живет вечно — время имеет совершенно иное течение. Поэтому он научился ждать.
Да и дым от трубки с опиумом немного успокаивал возбуждение от предстоящего. Выкуривая этот человеческий яд, он никогда не мучился сновидениями, мог забыть лица всех, кого убил и всех, кого еще предстоит убить.
Сегодня свершится предначертанное. Его враг будет повержен, а будущее откроется новыми возможностями. Осталось всего ничего. Просто подождать.
Где-то недалеко от дома ухнул филин. В заброшенном лесу, куда уже с полсотни лет не ступала нога человека, хватало тварей. Иногда он наблюдал за ними, отвлекаясь от задуманного. Это не развлекало, но помогало не обезуметь окончательно.
Хотя, наверняка, в этом мире не осталось существа, что не считало бы его безумцем.
Было ли ему до этого хоть какое-то дело?
Ничуть.
А ведь еще столетие назад он думал совершенно иначе. Но прошлое осталось в прошлом, сгорело так неистово дотла, как может гореть только пепел.
— Это точно сработает? — вспомнил, как трижды переспросила его «наживка», принимая смертельный дар.
— Конечно, — заверил ее.
Маска лжи так крепко срослась с ним, что теперь сложно было определить, где заканчивается фальшь и начинается его истинное лицо.
— И он меня полюбит?
— Влюбится в первого, кого увидит, как только кровь богини смешается с его.
— Хорошо. Это хорошо, — бормотала девчонка, прижимая коробочку поближе к груди.
Он часто видел, как глаза смертных загорались призрачной надеждой. Она светилась, как легкий туман, что ложился на крышу перед рассветом.
Кому, как не ему знать, насколько надежда на самом деле лживая, переменчивая тварь?!
— Только привести про… — запнулся он, с удивлением обнаружив, что чуть не проговорился, слишком погрузившись в собственные воспоминания, — дар в действие он должен добровольно.
— Да, да, я помню, — немного нервно закивала девчонка.
Он тогда еле сдержал победную ухмылку. Сколько раз пытался подобраться к врагу, а все что-то мешало. Пока удача сама не приплыла к нему в руки! Кто бы мог подумать, что орудием расплаты станет одна из тех, к кому он питал омерзение?! Мойры опять зло над ним подшутили. Хотя бы чувства юмора у них не занимать…
