— Заменить, — коротко произнес он, проводя рукой по лепесткам и указывая на два бутона. Служанка бережно вытащила не угодившие взыскательному вкусу цветы, поклонилась, спрятала глаза в пол и бесшумной мышкой выскользнула за дверь.
Я видела, как его рука прикасается к цветам, как пальцы изучают каждый лепесток и каждую колючку. Внезапно Император достал одну розу, повертел ее, и вернул на место. В тот момент, когда он задумчиво смотрел на распустившиеся лепестки, серые глаза затуманились чем-то странным, похожим на нежность.
— Моя…, - с какой-то мечтательной улыбкой прошептал он. Дверь открылась, мечтательная улыбка стерлась с лица. Почти беззвучно идя по ковру, служанка бережно несла два новых цветка и с безмолвным поклоном поставила их в букет. Она украдкой бросила взгляд на Императора, слегка поджала губы, опустила глаза и засеменила к двери.
Я чувствовала, что скоро поскользнусь на слюнях, вдыхая ароматы чудесных блюд! Моя рука уже осторожно щипала чужой виноград, а челюсти активно работали над успокоением дракона, в последнее время прочно поселившегося в моем желудке.
Пока Император занимался цветочками, я уже слизнула пальцем салат с ободка, чувствуя, как он тает во рту. Я все понимаю, но крем — суп, в который обмакнулся мой пальчик, изумителен! Мне, конечно, категорически стыдно, но у меня уже полные карманы салата, а сверху лежит ножка перепелки. Дожили! Богиня тихо тырит еду с королевского стола!
— Я не хочу есть, — отчетливо произнес Император, а невзрачный слуга в синей ливрее, который только что поинтересовался, подавать ли горячее, вышел за дверь. Я распихивала еду по всем удобным местам. Зато теперь фраза «шевелить булками» приобретала совсем другой смысл! Мне кажется, или они с корицей? Так и есть!
Император взял букет, оставляя на столе дорожку капель воды, и вышел за дверь. Он с цветами спускался вниз по ступеням, а я почти нагнала его, дожевывая на ходу гроздь сладкого и терпкого винограда. Если большие неприятности дышат в шею, то я была маленькой неприятностью, которая сопела ему в спину, капая на пол салатом из кармана.
Невзрачная дверь открылась, а я превратилась в листок бумаги, проходя вместе с его величеством и слыша, как щелкает замок. Мы миновали еще несколько дверей, одна из которых засветилась магическим светом, стоило ему снять перчатку и положить руку поверх странного узора. Рыба камбала завидовала мне страшной завистью, когда я в очередной раз на выдохе протискивалась между чужим плечом и дверным косяком.
И вот мы пришли. В красивом, круглом зале не было ничего, кроме зеркала и … статуи. Обнаженная мраморная красавица стояла на небольшом пьедестале, обратив свой каменный пустой взгляд на входящих. Ее руки были разведены по сторонам, словно она хочет взлететь. От порыва сквозняка закрывающейся двери ее изумительной красоты длинная белая полупрозрачная туника с дивным узором, надетая поверх мраморного тела, всколыхнулась. На гладкой мраморной груди невпечатляющего размера сверкало роскошное ожерелье из алых драгоценных камней, на запястьях виднелись золотые браслеты, а на каменных пальцах массивные кольца с драгоценностями.
Я застыла на месте, глядя как Император подходит к статуе, снимает перчатки и бросает их на пол.
— Маленькая моя, — дрогнувшим голосом прошептал он, разрушая тягостное очарование тишины и вечного покоя. Его взгляд наполнился такой нежностью, от которой я почему-то не могла отвести завистливого женского взгляда. Вечная серость пронизывающего дождя, холод жестокой стали застывшие в его глазах, превратились в прозрачные озера, на дне которых было столько любви, что мое сердце предательски дрогнуло, передав эстафету губам…
Его величество опустился на колени и положил роскошный букет к ее ногам. Он прикоснулся губами к белому мраморному колену, которое кокетливо виднелось из разреза невесомой ткани. Скользя рукой по ее колену, гладя его пальцами, император медленно поднялся, покрывая сквозь легкую ткань нескромных одежд поцелуями живот и грудь каменной возлюбленной. Он держал ее маленькую мраморную ручку с таким трепетом, от которого у меня почему-то сердце в груди забилось, как сумасшедшее.
Осторожный, безгранично нежный поцелуй, подаренный каменной щеке, напоминал поцелуи, которые дарят спящим любимым с утра в порыве трогательной любви и умиления.
— Ты бы ходила только по лепесткам цветов… Я носил бы тебя на руках, прижимая к груди… Как ребенка… Как самое дорогое, что у меня есть…, - шептал голос в гулкой тишине. Мне казалось, что в мире не было ничего, кроме луча света, освещающего две фигуры — черную и белую, которые сплелись в завораживающем, страшном и красивом порыве. Нет, не правда. В этом мире была еще глубокая старая боль вечного отчаяния.
Мне кажется, у меня по ногам потекло… Очень надеюсь, что это — салат!
— Я бы каждый день дарил бы тебе самые роскошные цветы, чтобы видеть твою улыбку, — на выдохе шептал Император, целуя ее белую шею.
Я чувствовала, как мое горло меня поджимает горький ком, когда теплая, живая рука гладит холодную каменную щеку, а нежные пальцы касаются безмолвных губ.
— Нет преступления, на которое я бы не пошел, для того, чтобы однажды почувствовать, как ты тихонько подходишь сзади и обнимаешь меня, а потом гладишь по щеке маленькими пальчиками… Капризничай, вредничай, злись, но живи… Просто живи, любимая…
Император опустил голову, тяжело дыша и трепетно целуя неидеальные изгибы ее тела, а легкая, невесомая ткань сминается его жадными пальцами.
— Я готов убивать своими руками за каждую твою слезу… — его дрожащие пальцы гладили мраморную щеку, а потом коснулись мраморных губ. — Я готов слушать каждое твое слово… О чем бы ты не говорила… Пусть даже это будет пустяк… Я готов целовать тебя каждое утро, прижимая к груди… Целовать все, руки, плечи, губы… Я мечтаю однажды прижать тебя к себе, слыша твое дыхание…
Его задыхающийся голос эхом наполнял молчаливые своды его маленького храма безграничной любви.
— … И считать каждый твой вздох и каждый удар твоего сердце… Я буду засыпать, слушая, как бьется твое сердечко… Я простил бы тебе абсолютно все… Даже… Даже нелюбовь… Я сделал бы так, чтобы ты полюбила меня… Я готов каждый день целовать твои тонкие пальчики … Мне достаточно было бы, если бы однажды просто прижалась ко мне, обняла меня… Я смогу тебя защитить от всего, спрятать тебя, вдыхать запах твоих волос, смотреть тебе в глаза, осыпать подарками… Если бы ты что-то попросила, я дал бы это тебе… — в отчаянии шептал он.
Я чувствовала, как по щекам текут трогательные слезы, а следом за ними потекли отнюдь не романтичные и далеко не розовые сопли. Не знаю, как каменное, но мое сердце уже обливалось кровью.
… - Я хочу однажды поймать губами твой сладко стон блаженства, после того, как ты всю ночь умирала в моих руках… — его голос дрогнул, а он стиснул зубы, тяжело выдыхая. — Ты моя… И только моя… Я хочу видеть, как ты засыпаешь у меня груди… Я хочу в этот момент положить руку тебе на голову, пряча тебя от всего мира… Не приведи судьба кому-то тебя пальцем тронуть… Пусть меня назовут тираном, чудовищем, но пощады не будет… Я готов отдать весь мир за твою улыбку… За один твой вздох… За один удар твоего сердца… За тепло твоих маленьких нежных рук… Я люблю тебя… Ты мне нужна любая… Клянусь, если однажды …
